последним тихим элементом окружения. Наверняка она хранила много секретов. В частности, участь тех, кто показался главарю бандитов дуриком.
Дернув дуло автомата вверх, человек выстрелил ему в живот из собственного пистолета, затем оттолкнул от себя и послал по пуле в каждого из бандитов. Никто не успел и слова произнести, как все было кончено. Для них все случилось слишком быстро, хотя человек считал, что сработал медленно как никогда. Все равно в последние дни он хронически опаздывал повсюду.
– Пастух… – проговорил он, проходя через мост. – Зачем все это было? Зачем…
3
Глядя, как его подопечные преодолевают полосу препятствий, полковник Рябов испытывал ни с чем не сравнимое удовлетворение. Это можно было бы почти назвать радостью, только это слово казалось ему слишком громким. За прошедшие месяцы его команда научилась многому, полностью оправдав ожидания как самого Рябова, так и немногочисленного персонала полигона «Буревестник», успешно существовавшего на правах гражданского исследовательского центра.
Одним только Виктором Корнеевым набор не ограничился – все остальные «подопытные» оказались из части Васильченко. Все, кроме одного, но на Рустама больших надежд Рябов не возлагал. Может, схема работы с неизвестным координатором себя оправдает на одной из будущих операций, а может – нет. Со временем все будет ясно.
За месяцы работы на «Буревестнике» Рябов все меньше оставался инструктором и все больше превращался в Пастуха – духовного наставника бойцов, чьей задачей было развить в людях их персональные данные в противовес прежнему армейскому давлению. Рябов уже успел подзабыть некоторые детали своего предыдущего дела, связанного с пропажей оружия, хотя общая его суть так и осталась ржаветь на задворках памяти, иногда выходя на передний план и причиняя пульсирующую в виске боль. Его раздражали воспоминания о своих неудачах. И еще больше – мысль, что рано или поздно придется к этому вопросу вернуться. Майор Дементьев, которому он передал расследование, так ничего и не раскопал с прошлой осени, а между тем оружие продолжало пропадать. Впрочем, это теперь его проблема. Возможно, подумал Рябов, однажды майор наберется смелости снова воззвать о помощи, но чем позже, тем лучше. Сейчас надо разобраться с будущим полигона и его ребят, тем более что ближайший отчет следовало сдавать уже в конце недели.
– Совун, двигай! – запыхавшись, пробормотал Ромка Савченко – низкорослый, тощий паренек, едва не подталкивая перед собой Корнеева – единственного, бегущего в полной выкладке. Ромку все называли Роса, хотя ему и больше нравилось Росомаха, но тут уж как приживется. У всей команды клички, переросшие в оперативные псевдонимы, базировались на чем-то конкретном, постоянном. Например, Салат очень любил, как ни странно, салат и старался даже армейскую перловку превратить в некоторое его визуальное подобие. Юрка Шевченко, попав на полигон, тут же воспользовался правом отращивать усы, превратившись со временем в копию своего литературного однофамильца – так и стал для всех Заповит. Лишь у Рустама клички не было, но сложно дать псевдоним человеку, который в целях чистоты эксперимента скрывается ото всех.
Виктор Корнеев был исключением. Его кличка базировалась всего-навсего на привычке бегать в тяжелом обмундировании, делающим его похожим на огромного филина. Вот только всяких Филинов в армии насчитывалось не меньше дюжины на часть. А Совунов еще не встречалось. В чем Корнеев находил комфорт таскать на себе лишние тяжести – Пастух понять не мог. Он усматривал в этом страсть к накопительству. Но на «Буревестнике» солдаты имели некоторую свободу. Каждому следовало проявить свои привычки максимально ярко.
Физических упражнений на полигоне было не так много в сравнении с буднями рядовых в части Васильченко, однако все они оказались куда более интенсивными. Возможно, Совун просто перестраховывался, стараясь стать быстрее и сильнее своих соратников. Кроме того, из всей команды лишь ему одному тяжело давалась неизвестность относительно причин своего пребывания здесь. Остальные относились к «Буревестнику» как к лагерю отдыха.
Вот и сейчас Корнеев бежал почти на автомате – в резиновом комбинезоне, скрывающем военную форму, с бронежилетом поверх, разгрузкой, полной учебных гранат, и вдобавок с маскировочной сеткой по всему телу. Он вертел головой, словно искал возможные пути срезать маршрут. Сбросил бы уже свой десантный хлам и не мучился. Интересно, в боевых условиях он так же себя поведет? Или поручит тащить груз другому? В последнее Рябову не верилось.
– Здорово, – послышался скрипучий голос. Рябов оглянулся и увидел Женьку Васильченко, чуть позади которого стоял неизвестный угрюмый сержант.
– Привет, – с удивлением сказал он, пожимая товарищу руку. – Ты как сюда попал?
– А кто меня остановит? – беспечно произнес подполковник, садясь рядом с Пастухом. – Меня же каждая собака знает. А у тебя теперь государственный объект. И ты – всего лишь генеральный директор. Будь военный – тебе бы позвонили. А так извиняй.
– Вот жук, – покачал Рябов головой со смехом. – Ну ладно. Нового что?
Васильченко сплюнул на бетон.
– Стараемся потихоньку. Жара доконала эта… Проверки постоянные заманали.
Рябов промолчал. Хорошо, что ему не приходилось больше заниматься контролем чужих баз. Неблагодарное и неблагородное дело.
