– Ты в порядке? – спросил Технарь.
– Да, – ответил Борланд. – А что? Что-то не так?
– Ты убил человека. – Технарь пристально смотрел Борланду в глаза.
– Я не хотел этого. Самооборона.
– Да, я видел. Но все равно.
– Что все равно?
– Это же твой первый труп?
Борланд посмотрел на мертвое тело. Так необычно слышать эти слова. Первый труп. Можно подумать, он планировал и последующие. И все же слова Технаря перевернули его впечатления о Зоне на триста шестьдесят градусов, вернув на место в том же виде, но… немного измененными. Что-то неуловимое поселилось в его душе.
Первый труп. Не последний.
– Ты думаешь, мне это понравилось? – спросил он.
– Нет, не думаю. Просто ты слишком спокоен.
– Может, реакция еще наступит, погоди.
– Не наступит, – обеспокоенно сказал Технарь. – Мне знакомо состояние тех, кто убил впервые. Некоторые истерят, кто-то заторможен. Даже опытные убийцы, получающие удовольствие от этого дела, в свой первый раз чувствовали что-то плохое. Но не ты.
– И что это значит? – спросил Борланд. – Я чувствую только раздражение от глупых вопросов. И от того, что не знаю, почему он на меня напал.
Технарь всмотрелся в лицо мертвеца.
– Ты попал сразу в сердце. Он умер мгновенно.
– Я не целился.
– Но попал.
– Повторяю, я не целился ему в сердце. Я защищал свое. Потому и поставил руки на уровне груди.
– Слишком спокоен, – пробормотал Технарь. – Странно…
Он забрался в грузовик, чтобы осмотреть содержимое. Борланд остался снаружи. Но и оттуда ему все было видно.
– Снаряжение, – сказал Технарь, осматривая ящики. – И очень много. Оружие, комбезы, еда, вода, топливо, генераторы… даже стеллажи. Они ехали устраивать гарнизон прямо в Зоне. Плохая затея.
Борланд посмотрел на лоскуты брезента, свисавшие с верхней рамы задней части. Он понял, откуда эти следы. Грузовик был частью большого палаточного комплекса. Но кто-то решил рвануть оттуда прямо так, не отсоединяясь, и вырвал кусок палатки с мясом. Вероятно, кому-то в Коалиции приглянулась идея похитить грузовик с ценным снаряжением, продать все это в Зоне и скрыться за ее пределами. Но не осилили. Технарь в этом плане был более скромен и изящен – покидая стену в последний раз, не взял с собой ничего, кроме небольшого рюкзака и снайперской винтовки.
– Значит, мы можем взять эти штуки себе? – спросил Борланд.
– Да, можем. Материал уже считается пропавшим и давно списан.
– А мы не станем от этого мародерами?
Технарь выпрыгнул из грузовика, разбрызгивая грязь сапогами.
– Ты спокойно относишься к убийству напавшего на тебя человека, но сомневаешься в том, стоит ли брать его вещи, – произнес он. – А ты далеко пойдешь. Нет, ты не мародер. Ты его полная противоположность. Чувство прекрасного у тебя весьма своеобразное.
Борланд ничего не ответил.
– Мы перетащим эти штуки в схрон и оборудуем себе полноценное жилье, – сказал Технарь. – И еще…
Он убрал автомат за спину и умиротворяюще улыбнулся.
– Я научу тебя драться, – сказал он. – Может, тебе удастся избежать ненужных жертв. Или тех, кого ты таковыми считаешь.
10
– Так, я понял, – сказал Борланд, становясь спиной к окну. – Тебе нужен жетон, чтобы выбраться из Москвы, сменить имя и навсегда исчезнуть. Тут все ясно. Вот чего я не понял, так это почему ты думаешь, что я тебе его отдам.
– Потому что я вежливо тебя прошу, – сказал Уотсон.
– Принято. Давай на минутку отложим этот спор. Своим желанием добыть жетон ты официально утверждаешь, что программа «Контроль» работает?
