– Прости, девочка. – От ноток сочувствия, проскользнувших в ее тоне, меня бросило в холод. – Но этих нордов убила не я.
– А кто? – спросила на автомате, мало понимая, что говорю и делаю. Впрочем, делать мне было нечего, ведь кресло по-прежнему крепко держало свою пленницу.
– Он, – металлический палец указал на хмурого блондина, который что-то втолковывал понурой вивьере.
– Эйрикер-р-р?! – взвыла я.
– Рос. – И спустя несколько секунд, пояснила: – Эйрикер – одно из десяти его тел. Искусственная кожа, механический скелет. Кайр адаптировал его под внешность лэфири, добавил синтетическую кровь и прочие мелочи, которые сделали фальшивку похожей на стадо, в которое решил затесаться пастух. Вижу, ты не очень-то удивлена, Иллера. Неужели догадалась?
– Рос бы не стал убивать нордов. Ведь они – его эксперимент, – не отвечая на ее вопрос, сказала я. Верить в смерть Йена и остальных мне не хотелось. Так сильно не хотелось, что я продолжала искать опровержения словам своей жестокой создательницы.
– И что? – без особых эмоций отозвалась Рэд. – Одни ушли, появятся новые. В его распоряжении пятьдесят элентри, которых он может привязывать к лэфири. После смерти напарника освобожденный дух ищет нового. Норды для Роса, как нифелины для меня, девочка, – всего лишь опытные образцы. А эти, – взмах механической руки на экран, – слишком многое узнали.
– Они ничего… ничего не узнали! – закричала я, дернувшись. И от этого безболезненное иглоукалывание стало очень даже болезненным. – Он бы не стал…
– Опять эмоции, – констатировала железная дама, глядя на боковой монитор, по которому все время, пока мы вели наш диалог, бежали строчки каких- то цифр. – Сильные эмоции.
– Да какого чер…
– Заткнись! – оборвала она и, переведя взор синей бездны с экрана на меня, спросила: – Жить хочешь?
– Нет! – выпалила я.
– А будешь, – кукольно улыбнулся «живой» манекен. И, словно по команде, колючие путы проводков начали оставлять в покое мое бедное тело, которое вскоре получило свободу и от железных оков. – И помни, у меня твоя сестра. И я позабочусь о том, чтобы она долго и сильно страдала, если ты не будешь слушаться, Иллера.
– Я буду, – прошептала, едва шевеля губами. – Буду… – И правда ведь буду, потому что больше ради кого мне жить? Если Йен умер, то, то… – А Таш? Ты отпустишь его, если я буду делать все, что ты скажешь?
– Почему бы и нет? – Ее спокойный голос бил по нервам. – Ведь на него ты реагируешь куда менее эмоционально, чем на рыжего и на маленькую лэфу. А значит, он мне не нужен. – И тут же более мягко, если не сказать ласково, добавила: – Ну же, девочка. Не расстраивайся. – И это она мне говорит после всего?! – Ты не одна такая. – Ну конечно, нас двадцать семь было, вернее, двадцать восемь. И сколько еще будет после того, как проект «Нифелин» одобрят власть имущие элентри? – Идем, думаю, тебе понравится компания.
И я, встав с проклятого кресла, пошатываясь, пошла за ней. Как овца на закланье, не смея возразить или ослушаться. Потому что у нее в руках находилась Тина (будь проклят лживый гад Кайр), а у меня… у меня просто не осталось сил бороться. Да и как?
Стена, противоположная той, в которую была встроена большая часть мониторов, плавно разъехалась в стороны, освободив проход. За ним было небольшое помещение с мягкими сиденьями и потолком, как в том круглом зале, где я ждала свою мучительницу.
– Знакомьтесь, девочки! – сказала Рэд, чуть подтолкнув меня в спину к сидящей на скамье Ильве. – Поздравляю, вы обе прошли последний тест.
Всего пару секунд мы смотрели с девушкой друг на друга, а потом она убитым голосом спросила:
– Твой жених тоже мертв?
Но я не ответила. Сделала еще несколько шагов на ватных ногах, рухнула на соседнюю скамью и, опустив голову, спрятала в ладонях лицо. Слез не было. Но и веры в подлость Рика-Роса не было почему-то тоже.
Мне с каждой минутой становилось хуже. Голова кружилась сильнее, и холодная стена, к которой я прижималась затылком, больше не спасала. Перед глазами все плыло: силуэт Ильвы размывался, становясь похожим на светлое пятно. Металлическая конструкция, в которую были закованы ее сломанные на последнем задании ноги, тоже теряла очертания, слепя меня яркими бликами. Смотреть на лежащую на соседней скамье девушку было больно. Осознавать, что ее состояние на порядок хуже моего, – больно вдвойне.
Она первая почувствовала недомогание, но не придала этому особого значения. Как, собственно, и я. Мы просто сидели рядом и молчали, переваривая тот короткий, но содержательный разговор, который между нами состоялся после ухода Рэд. Два нифелина, два перевертыша, две истерзанные души, поменявшиеся телами по воле элентри.
Странно, но когда новая Валерия Бродская была так близко, что стоило протянуть руку, чтобы прикоснуться к ней, я не узнавала в ней прежнюю себя. Просто чем-то напоминающая меня молодая женщина. Измученная, усталая, с похожими на пружины каркасами на ногах. С застывшей в глазах грустью и с нервно дергающимся уголком рта. Левым. У меня никогда не было такой мимики. Как не было и белой полупрозрачной кофточки с кружевной отделкой,
