Армия то, армия се.
Кроме нее, в культистский штаб по спасению входили семеро мужчин и еще одна женщина. Все они представляли малые ордена, названий двух из которых она никогда даже не слышала, и все горели желанием помочь, даже если не очень-то могли.
Среди мужчин особенно выделялись двое пожилых – один седой, другой совсем лысый, – в которых она сразу почувствовала силу, несмотря на их нежелание принимать военную угрозу всерьез. Они назвали свои имена – то есть один из них назвал: Рамон и Абарис.
Рамон выглядел явным психопатом: судя по блеску его живых глаз, он был из тех, кто мог мило беседовать и даже смеяться с вами в одну минуту, а в другую с такой же легкостью перерезать вам горло. Коренастый, с блестящей от пота лысиной, он вонял застарелым сексом и зловещей магией. Его коллега Абарис, усатый и пухлый, говорил за обоих. Только когда тот наконец сделал паузу, Беами заметила, что у Рамона разные глаза: один голубой, другой карий.
Абарис внес всего одно, зато смелое предложение.
– Мы можем, – сказал он, – сделать кое-что с мертвецами.
И он прошел пальцами по столу, словно иллюстрируя свои намерения.
Только чем это им поможет? Беами никогда в жизни не слышала об этих двоих, однако культисты наиболее жуткого толка никогда особо не афишировали свои дела.
– Все это прекрасно, – обратилась она к до странности легкомысленному Абарису, – только как насчет того, чтобы сначала превратить в мертвецов врага?
– Деточка, пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем вступить в игру. Зато потом…
Рамон ничего не говорил, только ухмылялся, но по морщинам на его лице Беами прочла о годах невыразимой, почти благословенной муки. Эти двое пугали ее своим глубоким душевным покоем. В них была уверенность, которая подавляла ее.
Разговор командующего с культистами продолжался, он спрашивал, они отвечали. Ей не нравилось, что на нее и ей подобных смотрят как на простое орудие. Они были прежде всего людьми, которые могли сами планировать свои действия и к тому же владели сокрушительной силой реликвий – стоило только дать им немного свободы.
Встречу то и дело прерывали гонцы, которые приносили свежие новости о продвижении вражеского флота. Каждый новый вестник уходил из комнаты мрачнее, чем входил в нее, точно объявил членам семьи о смерти близкого родственника. И сколько тысяч семей вскоре оплачут своих погибших? Лицо альбиноса тоже отражало растущее внутреннее напряжение. Он то и дело вставал со своего места и начинал расхаживать по комнате, точно был совсем один, потом вдруг ловил взгляд Рамона, и тот отвечал ему своей жутковатой улыбкой.
Беами повернулась к окну, пытаясь разглядеть вражеский флот, и увидела доки, переднюю линию обороны, наспех сооруженные баррикады и лучников, расставленных в окнах всех подходящих для ведения стрельбы домов. Хватит ли этого?
Идея пришла в голову Беами, и она тут же объявила о ней во всеуслышание.
Абарис хлопнул в ладоши:
– Деточка, ты гений, истинный гений. Мы с Рамоном подождем, пока ты закончишь, а уж потом внесем свой вклад.
Рамон плотно зажмурился и начал качать головой вперед-назад с таким видом, словно вступил в сеанс телепатической связи с кем-то за пределами комнаты. Абарис одернул свое твидовое одеяние и наклонился вперед, ожидая дальнейшей реакции собравшихся.
Беами услышала одобрительный шепот.
Альбинос опустился в кресло, упершись подбородком в руки, и уставился на нее. В общем и целом его отношение к ней нельзя было назвать совершенно варварским, но тень сомнения в том, что она, будучи женщиной, на что-то способна, в нем, несомненно, присутствовала. Впрочем, с таким отношением к себе она сталкивалась всю жизнь и давно уже привыкла подавлять гнев.
– Мы можем защитить доки силами солдат, – предложил Бринд, – размещенных вдоль набережной, и преградить врагу доступ в город.
– Дайте им только ступить на сушу, и я за один раз избавлю вас от стольких неприятелей, сколько вашим солдатам не перебить за одну атаку. – Беами уже не сиделось на месте. Если ей суждено помогать ему в защите города, то она должна начать действовать немедленно. – Доверьтесь мне, пожалуйста. Мне нужно всего полчаса. Дайте приказ отозвать всех солдат с набережной и расположиться на расстоянии двух улиц от воды. Там они не пострадают, а я пока смогу сосредоточиться на…
– Пройдет час, и вражеское войско начнет прибывать в город тем же самым водным путем, – перебил ее Бринд.
– Вот именно, – улыбнулась она. – Поэтому доверьтесь мне.
Обуреваемая эмоциями, она вылетела из комнаты, напоследок еще успев услышать его слова:
– У тебя всего один шанс завоевать мое доверие, слышишь?
Культистка мчалась сквозь туман верхом на резвой кобылке, направляясь к задним воротам цитадели. Собравшиеся во дворе крепости пехотинцы-ополченцы удивленно вскидывали головы, когда она проносилась мимо.
