легкостью блокировав его вялые удары, он быстро прижал противника к стене. Вонзив меч ему в живот по самую рукоятку, он так рванул его вверх, что распорол торс до шеи. На пол хлынула густая кровь. Тварь рухнула на бок и издохла.
Группа Бринда ввалилась следом за командующим. Бринд понадеялся, что остальные гвардейцы тоже уже в здании.
За следующей дверью оказалось что-то вроде умывальника с текущими трубами и щербатой плиткой на стенах. Пол покрывал такой толстый слой льда, что им пришлось встать на четвереньки и так продвигаться к следующей двери.
Бринд распахнул ее, и их глазам предстало видение ада.
Прямо перед ним лежали останки десятков людей. Прошла минута, прежде чем он понял, что это все старики и дети. Их трупы устилали пол, были сложены в углах наподобие поленниц. Фрагменты костей валялись на полу вперемешку с лужами загустевшей крови. Многие трупы были вскрыты, из них начали доставать кости, но потом бросили. Непонятно почему. Может быть, это отбросы, человеческие отходы? Те, кого не погрузили на корабли и не вывезли из города?
Забирать эти тела сейчас было бессмысленно, и Бринд жестом скомандовал своим идти дальше. Он не винил гвардейцев за то, что они стояли разинув рты и в полном недоумении глядели на открывшуюся им картину.
«Идем дальше», – просигналил он.
«Слишком поздно?» – спросил Люпус.
«Нет. Этих бросили. Молодые и старые. Может быть, дальше есть живые».
Тиенди первой опомнилась от шока, подошла к Бринду и встала рядом, ожидая.
В следующую комнату…
Где на полу лежали сотни заложников – живых.
Вдруг они все зашевелились. Заметили прибытие элитного отряда: гвардейцы группами вошли одновременно через несколько разных входов.
«Не говорите, не говорите». Бринд самыми простыми знаками показывал им, что надо молчать, но тщетно. Звуки, выдававшие их присутствие, разлетелись по пустому складу, и уже через несколько секунд начали сбегаться вражеские солдаты.
Черт.
Бринд отдал своим людям приказ готовиться к бою.
Гвардейцы насколько возможно плотно сомкнули ряды, а Люпус непрерывно стрелял из лука, отвлекая внимание врагов, которые сбегались в огромный склад отовсюду. Стрелы – длинные и короткие, арбалетные болты ударялись в стены, наконечниками высекая из них искры.
Но едва ужасные окуны успели в достаточном количестве набиться в зал, как сверху на них скинула целый ворох своей паутины Нандзи. Враги остановились, запутавшись в липкой массе. Люпус, точно безумный, вихрем пронесся мимо них, пока они барахтались в тенетах, выпуская в их слабые места по две стрелы за раз, – и те один за другим начали падать.
Заложники между тем вопили и визжали, отчего и без того отчаянное положение становилось только хуже.
Нандзи спустилась на пол и вскинулась на задние лапы, оттесняя заложников прочь, к заднему выходу, подальше от поля боя и навстречу свободе. Затем она обернулась и наткнулась на отряд краснокожих. Бринд велел Тиенди и Смоку прикрывать ее.
Краснокожие сначала стояли перед ней, явно не зная, что им делать, но вдруг один из их лучников выпустил не меньше дюжины стрел ей в грудь и в брюхо. Раздался оглушительный писк, ее лапы подогнулись, и она упала. Несколько других подскочили к ней и стали рубить ей лапы. Она отбивалась от неприятелей острыми крючьями своих конечностей, снося головы и руки одним ударом.
Но их набежало еще больше, их клинки продолжали вгрызаться в мохнатую паучью плоть.
Она завизжала. Закашлялась. Воздух в помещении внезапно стал другим.
Когда она упала плашмя, не вынеся пытки, волна фиолетового света вырвалась из ее нутра и горизонтально распространилась по всему залу.
Ударная сила волны швырнула всех на пол, вырвав из рук Бринда щит. Он пополз за ним.
Битва закипела всерьез, когда все гражданские отползли к дальней стене и гвардейцы получили возможность выстроить живую преграду между ними и врагом. Неприятелей набралось уже не менее семидесяти, и все новые продолжали вваливаться в комнату десятками. Их оказалось больше, чем предполагал Бринд, но не то чтобы слишком уж много.
Он прокричал приказ. Ночные гвардейцы сошлись и сомкнули щиты перед собой и над головами, удачно пользуясь формой гоплона для формирования фаланги. Стрелы застучали по ним неумолимым железным дождем.
Под прикрытием металлического панциря гвардейцы двинулись вперед.
Воланд пришел в отчаяние при виде новой партии раненых. Им и так уже давно владело чувство, будто он латает живых мертвецов.
За последние два дня он спал в общей сложности часов восемь, не больше. Неблагодарная работа, бесцельное существование. Стоило освободить кровать от одного тела, как на ней уже оказывались два новых. Он то и дело притрагивался рукой к своему взрывающемуся ошейнику, но, похоже, его действительно невозможно было снять.
И вот наконец-то спокойная минута: можно попить воды и отдышаться. Он сидел в комнате для персонала временного госпиталя, крохотном закутке, где
