женщина в нижнем белье, прижавшись к стеклу лицом в голубой маске. Казалось, она смотрела прямо на паука, но он знал, что видеть его она не может: на его стороне было преимущество ночи. Лысый мужчина с тонкими, будто нарисованными карандашом усиками подошел к ней, хлопнул ее по заду, она захихикала. Сняла маску, повернулась к мужчине и поцеловала его, а он снял рубашку, под которой обнаружилось худое тело.
Паук даже зашипел, возмущаясь неприличным поведением женщины. Этот человек был одним из лидеров профсоюза, – значит, он был в списке. Лампа в комнате замигала и погасла, парочка отодвинулась в темную глубину, а паук стал ждать.
Пока Ларкин целовал ее в шею, она поняла, что больше не любит своего мужа. Этот жалкий неудачник был полным ничтожеством в сравнении с ее ночным гостем. Она видела Ларкина, когда он страстно и красноречиво призывал рыбаков и рабочих порта к забастовке. Бейлиф срезал зарплату и цены тем и другим, причем сэкономленные деньги якобы должны были пойти на оборону, но все знали, что речь идет просто об ухудшении условий жизни рабочих. Ее муж, тупица, ушел с собрания, заявив, что будет работать, а остальные пусть проваливают куда подальше. Отсутствие преданности общему делу и провинциальные взгляды – вот что раздражало ее в нем сильнее всего. А еще ей льстило, что Ларкин, любимец женщин, обратил внимание именно на нее.
К утру она избавится от мужа.
Нежась в тепле камина, она губами исследовала его грудь, поджарый живот, пока не дошла до ремня и не принялась расстегивать пряжку. Медленно скользнули вниз брюки, затем носки, и она принялась дразнить его член, пока он наконец не встал во весь рост, и тогда она облепила его своим ртом. Ее волосы упали вперед, прикрывая интимное действо, а он застонал, как стонут в таком случае все мужчины, но не стал подталкивать ее голову вперед, чтобы она не подавилась. Казалось, он благодарен ей за ее искусство – а почему бы и нет? Она знает, как доставить мужчине удовольствие.
Что-то брякнуло снаружи по подоконнику, она остановилась, прислушиваясь. Но не различила ничего, кроме звуков празднества в нескольких кварталах от дома.
«Наверное, снег упал», – подумала она.
Ба-бах.
Она поморщилась от внезапного шума.
– Ничего, – погладил ее по голове Ларкин. – Это просто фейерверк. – У него были такие чувственные глаза, такие большие и голубые. Она снова сосредоточила все свое внимание на нем, продлевая момент и наслаждаясь ощущением его растущего возбуждения. Его дыхание участилось, и…
Ба-бах.
– Что за?…
Все происходило медленно, как в кошмаре: рухнул потолок, его обломки засыпали комнату, загасив в камине огонь, и какое-то чудовище упало на них вместе с дождем из штукатурки, придавив обоих к кровати.
«Не может быть…»
Над ними стоял огромный паук.
– О господи, нет! – завизжала она, обнаружив, что ее руки прижаты к постели двумя его волосатыми лапами, а сама она лежит навзничь поверх Ларкина. – Слезь с меня, пусти, пожалуйста, нет! – Его глаза – бесчисленные, беспощадные – смотрели на нее, и Ларкин заерзал, заскулил под ней, и что-то теплое залило кровать. Он обмочился.
Снаружи грохотали фейерверки, радостные крики заглушали ее вопли.
Монстр отрыгнул что-то, и шелк залепил ей горло. Она подавилась и потеряла сознание.
«Командующий, я отправляюсь в разведывательный полет, – доложил жестами крылатый лейтенант Гибсон. – Какие территории прикажете осмотреть?»
Обращаясь к гаруде, чей рост превосходил его собственный на целый фут, он скользнул глазами по коричневому с белым оперению, видимому из-под края нагрудной пластины. Красные перышки, разбросанные кое-где по лицу птицечеловека, напоминали боевую раскраску аборигенов. Две руки, торчащие из-под могучих крыльев, всегда ассоциировались у Бринда с чем-то беспомощным и человеческим. Птицелюди мало говорили о себе, и все свои знания о них Бринд почерпнул из военных журналов и донесений – сухая статистика и стратегия. Кто они такие на самом деле, ему было неизвестно и останется неизвестным до конца, как он подозревал. Трудно оценить характер, когда не видишь игры лицевых мускулов, не слышишь тембра голоса и его интонаций.
– Я взгляну на карты. – Пройдя через кабинет, он остановился у большого письменного стола, взял с него карту Тинеаг’ла – одну из новейших, изданную всего два года назад в целях более точного расчета налогообложения, – и перенес ее на свой стол. – Держа за спиной солнце, осмотрите канал, который идет прямо на север. Это позволит нам оценить величину вражеской армии и глубину ее проникновения на территорию острова. Мы знаем, что на ближайшем берегу их не так много, а с той стороны острова они собираются постоянно. На это потребуется два часа полета, не больше. Мне нужно получить представление, какой мощности атаку они предпримут и сколько она может продлиться. И сколько солдат, вероятно, погибнут.
«Очень хорошо, сэр». Гибсон вышел из кабинета на обзорную площадку, встал на зубец крепостной стены.
Бринд подошел к наблюдательному люку. Маховые перья на миг закрыли красное солнце, когда гаруда сорвался со стены и стал падать к земле, пока
