Дети утренней звезды

– Вижу… – Дженни полезла на заднее сиденье.

– Ты куда?! – завертел головой Страж.

– За нами перевертыши. Ты машину веди, я с ними разберусь.

– Что значит – разберешься?! – изумился Шандор.

Вместо ответа он услышал звон стекла – эта девочка выбила монтировкой заднее стекло, деловито расчистила его от осколков. В зеркале заднего вида он увидел, как на дорогу выскочили звериные тени, рванулись следом, взрывая снег. Джип заносило на поворотах, узкая горная дорога, заваленная снегом, петляла по склону, Шандор никак не мог набрать скорость. По прямой он бы оторвался, но здесь – пока машина проходила поворот, перевертыши проскакивали два. Вот один из зверей скакнул в лес, попер по склону напрямик, срезая петлю дороги. Ели затрещали, сугроб разметало серебряным взрывом, перевертыш вывалился из лесной тьмы, распахнул пасть и с визгом покатился вниз – монтировка влетела точно в желтый глаз.

Пара других тварей поравнялась с машиной, хрипя, они пытались уцепиться за заднюю дверь. На них обрушился град всего, что только Дженни отыскала в джипе – тряпье, гаечные ключи, отвертки, свечи зажигания, канистры, пластиковые упаковки из-под машинного масла. Когда снаряды для метания кончились, Дженни схватилась за складную лопатку и съездила по носу наглому перевертышу слева – тот, что справа, только что получил по носу гаечным ключом, и пока что приходил в себя.

– Не оторвемся! – крикнул Шандор.

Дженни бросила мгновенный взгляд вперед – за очередным поворотом дорога брала круто вверх, жалась к скале – боясь заглянуть в пропасть справа, где на самом дне, обступая узкую ленту спящей реки, теснились черные еловые пики.

– Давите на газ, мистер Гайду, остальное не ваша забота, – весело крикнула она.

– Совсем спятила, – буркнул Страж, вдавил педаль газа и нашарил под сиденьем еще одну монтировку. Джип тяжело заревел, загребая колесами снег, полез вверх, замедлился. Перевертыши обрадованно переглянулись, Дженни даже уловила перемену их настроения – повесели бойцы Дикой Гильдии, рисовалась им теплая конура и вкусная косточка, да еще и денежная премия, не иначе.

Девушка взмахнула рукой, ветер ее просьбы пронесся над дорогой, срезая изрытый снег, и перед изумленными перевертышами заблистало идеально отполированное зеркало льда.

Страшно зверям, потому что разум человеческий все понимает – лапы разъезжаются, шагу не ступишь, слева скала – не поднимешься, справа провал пропасти – упадешь, и, будь ты хоть трижды перевертышем, костей тебе не срастить, а машина уходит, жжет нос ее бензиновый выхлоп, но куда больше жжет их запах, запах людей Магуса, которые безнаказанно уходят все дальше.

Глава пятьдесят первая

Сквозь сон, сквозь солнце и звонкий смех Арвет услышал зов.

– Вставайте, сэр Охотник, – протрубили ветра, – зло свило гнездо в сердце леса, зло разбудило Того, кто спит под дубом. Зло отняло его тело.

Арвет обернулся.

Женщина в зеленом платье посреди поля, выбеленного солнцем, застывшим в зените. Сухие травы шуршат под ногами, над полем плывет грохот кузнечиков, они умолкают, когда он приближается, и разлетаются из-под ног при каждом шаге.

– Я видел во сне девушку, – сказал Арвет. – Волосы у нее светлые, а глаза синие. Мне кажется, я помнил ее еще до рождения.

– Так и есть, сэр Охотник, – сказала женщина. – И ты будешь помнить ее и после смерти. Нити ваших судеб спрядены вместе. Ты хочешь отыскать к ней дорогу?

– Я бежал от нее, – с печалью сказал Арвет. – Она слишком сильна, я не могу ее защитить. А я не могу не защищать.

– На пути рыцаря поражения становятся победами, а победы – поражениями. За кем ты гнался, рыцарь?

Арвет задумался, поймал мысль.

– Был враг, – сказал он. – Враг невидимый, подлый, он проникал в сердце, когда человек меньше всего этого ждал.

– Он еще здесь, – сказала дева, – враг завладел телом Того, кто спит под дубом. Ты нужен Бросселианду, рыцарь. Просыпайся, ты достаточно отдохнул.

Дева повела рукой, волна зеленого шелка накрыла его, потянула за собой…

Арвет открыл глаза, двинулся, стряхивая снег. Встал. Сколько он дремал? Полдня? Сутки? Несколько дней? Снег покрыл его почти по горло, но удивительное дело – он совершенно не замерз.

Посох лег в ладонь, а перед глазами, в ясном взоре в воздухе висела будто указующая стрела. Она вела его в самую