– Алата, – сказал я тихонько, – ты золотце…
На лестнице послышались шаги, Алата отбежала к своему столу и, когда вошла Терда, уже усердно помешивала поварешкой в большом котле, откуда идет запах рыбного супа.
Терда зыркнула с подозрением в ее сторону, учуяла что-то, но смолчала и, положив на стол новую порцию рыбы, принялась чистить и разделывать.
Глава 10
В наш зал иногда спускаются слуги, обычно за каким-то инструментом, только кузнеца не видел, у того все на месте, на меня посматривают с интересом, но знакомство откладывали то ли до обеда, то ли до конца рабочего дня, только один, молодой и довольно наглый парень со странным именем Полип, сразу же взыграл, что не он теперь низший, начал отдавать приказы громко и важно, пусть даже в нашей большой комнате только Алата и Терда.
Я вскипел почти сразу, но заставил себя смириться: слишком мало здесь пробыл, чужак, все будут на стороне этого Полипа, он свой, лучше пока ни словом ни взглядом никого не раздражать и не настраивать против себя.
Правда, уже к обеду устал так, что ноги дрожат, как натянутые струны под ударами грубых пальцев, и очень хочется всех послать, а самому где-то лечь и дать отдохнуть измученному телу.
Терда взглянула на меня с неприязнью.
– Опять спишь?.. Бери бадью, принесешь воды из колодца.
– Там глубоко? – спросил я опасливо.
– Дурень, – сказала она с отвращением, – никто тебя не заставляет лезть туда. Там ворот! Иди, тебе покажут, как цеплять ведро на крюк и зачерпывать воду.
Алата засмеялась:
– А потом еще надо ведро поднять, понял?
– Не, – ответил я, – у меня ж руки короткие.
– Зато цепь длинная, – отрезала Терда таким злым голосом, словно уже сажает меня не на эту цепь, а на ту, что покороче. – Иди, там все покажут!
На заднем дворе, куда редко заходят благородные глерды, мелкие постройки, вроде кузницы и дворцовой оружейной, а также колодец, окруженный каменным забором мне до пояса, двое мужчин как раз крутят ворот, вытаскивая из колодца тяжелую бадью с водой.
Вытащили, вдвоем бережно перелили в подставленные ведра двух слуг, а те поперли их, щедро расплескивая по дороге, в сторону головного здания.
Еще там огромный чан, краем вделанный в стену. Когда нет подставленных ведер, мужики выливают воду в этот чан, но, как я заметил, уровень воды там не повышается.
Двое мужчин вышли из-за угла здания, величественные и властные, лица холеные, в каждом движении ощущение своей мощи и беспредельное высокомерие, оба в синих камзолах с множеством золотых пуговиц в два ряда, половина явно просто украшение, короткие воротники с узорчатым краем приподняты, там блестят золотые нити, золотые пояса, брюки тоже украшены золотом, а сапоги так и вовсе выглядят так, словно покрыты серебром.
Я услышал, как первый произнес важно и покровительственно:
– Королеве Орландии недостает решительности. Все, что делает, это просто удерживает власть. Боится сделать лишнее движение…
Второй уточнил с некоторым подобострастием:
– Боится вообще сделать движение! Для нее любое движение – лишнее. А это гибель…
Вид у него предельно презрительный, я подумал, что хоть и гад, но прав: любая формация без движения закисает и загнивает.
Первый подумал, сказал с брезгливостью:
– Однако ж у нас мирно, вот на чем играет. Народ, дескать, богатеет, а у соседей войны, мятежи, перевороты…
Второй громко фыркнул:
– Мирно! Даже эту мирность ей подсказывают глерд Мяффнер и глерд Тархантер. Я бы таких советников… Они от старости вот-вот рассыплются, потому и за мирность. А Орландия выполняет их советы лишь потому, что советуют ничего не делать, сидеть тихо и устраивать балы!
Они прошли вдалеке, продолжая беседу, голоса стихли, я с неохотой повернулся в сторону колодца.
Мужики поглядывают на меня с интересом, что-то уже услышали о новичке, а я сказал с почтительным изумлением:
– Чан никогда не переполняется? Или воду берут с той стороны, в зале?
Один из поворачивающих рычаг ворота сказал словоохотливо:
– Дальше вода сама.
– Ножками, – сказал второй.
– Нет, – возразил первый, – ползком. Как ящерица.
