уже не те, но с другой – эта Середа его сильно разволновала. Прямо до боли в этих самых почках. А она сказала – Рони. Ну не тварь?
– Тут есть часы? – спросил Мартин, освобождаясь от тайных переживаний.
– Да вон они, на стене – водяные часы Бушталлера! – сообщил Рони.
– Хорошо, – кивнул Мартин и снова взялся за мясо суслика.
– Ты расскажи, о чем говорили и какие теперь наши действия, – попросил Бурраш, который уже опустошил свою тарелку и все, стоящие рядом.
– Возьми моих креветок, – предложил Ламтак, который прихватил еды с запасом.
– Нет, мясо вампиров я не ем ни в каком виде, это только для тебя, пенек.
– Как скажешь, – пожал широкими плечами гном и, опершись ногами на вещевой мешок, стал засовывать в рот слизистые тельца креветок- кровопийц.
– Рони, тебе нравится наша хозяйка? – спросил Мартин.
– Не просто нравится, Мартин! Я бы ее сожрал целиком, честное слово!..
– А не подавишься?
– Ты это к чему?
– К тому, что она пригласила тебя к себе через два часа по водяным часам.
– Пригласила? – переспросил Рони, и было видно, что он ошарашен этой новостью. Одно дело мечты, и совсем другое – реальность.
– Пригласила, приятель, понятнее не скажешь. Сказала, что хочет с тобой ночевать.
– Ух ты! – воскликнул Ламтак и засмеялся, тряся бородой.
– Похоже, не зря ты на нее пялился, молодой, – подвел итог Бурраш.
– Ой, не зря! – воскликнул Ламтак и захохотал, едва не свалившись со стула.
– Пенек, да ты дурмана хватил вместе с этими кровососами!..
Ламтак поперхнулся от смеха, закашлялся, а когда восстановил дыхание, сказал:
– Признаю, креветки эти дурманом огнедышат, и тех, кто подал их нам, надобно убить.
– Нет-нет, не стоит! – поднялся с места Мартин. – Нам предложили – мы отказались, а Ламтаку захотелось испробовать, вот и все. Теперь мы знаем, что креветок-кровососов кушать не следует, только и всего.
– Я тебя понимаю, Мартин, – после паузы произнес Ламтак. – Но они нанесли мне оскорбление, не предупредив о дурмане, а в здешних краях за это полагается смерть.
– Да, полагается, – подтвердил его слова Бурраш.
– Но мы здесь гости, – снова напомнил Мартин. – К тому же ты, Ламтак, не можешь сейчас говорить от имени настоящего Ламтака, поскольку отравлен дурманом.
– И что же делать?
– Предлагаю обсудить все утром, на свежую голову.
– Постойте, а где я буду утром? – спросил Рони.
– Видимо, на перине нашей хозяйки, – ответил Мартин. – А ты что скажешь, Ламтак?
Гном вздохнул. С одной стороны, дурман разрывал его рассудок, однако рассудок у гномов был крепче, чем у кого-либо, и Ламтак кивнул.
– Давайте все решим на чистой бороде.
– Чего? – не понял Мартин.
– Ну, у вас говорят – на трезвую голову, а у нас – на чистой бороде. Когда гном после пьянки умоется и расчешет запачканную на пиру бороду.
– Это нам тоже подходит. Давайте ложиться спать, у нас был длинный день.
– Там снаружи все еще светло, – заметил Рони. – Это просто мы спустились в подвал.
– Не день – вечер, – возразил Бурраш и, поднявшись с табурета, перебрался на широкую скамейку возле стены, застеленную соломенным тюфяком.
За ним на свой тюфяк перебрался и Ламтак, и вскоре оба захрапели. А Рони подошел к водяным часам, отметил хлебным мякишем нужное время и вернулся за стол, где Мартин после мяса взялся за оставшийся в тарелке бульон.
– Ты знаешь, я ее боюсь, – признался вдруг Рони, когда Мартин вернулся к мясу горного суслика.
– У тебя же почки от желания болели. Соберись, приятель, сожри пару креветок и вперед.
– У меня еще есть время.
– Тогда просто соберись. Не знаю, что у нее на уме, но нам важно застолбить место, Рони. Ты должен хорошо себя показать – от имени всей нашей команды.
– Я понимаю, Мартин. Но что, если я просплю срок?
