Зона ужаса (сборник)

– Зонтики для девчонок! – загоготал Тим, когда я высказал ему свое беспокойство. – А мы же с тобой настоящие мужики, да? Уж конечно, настоящие!

Его манера задавать вопрос и тут же самому на него отвечать всегда меня раздражала. Впрочем, кого волнуют эмоции Мальчика-Пустое-Место.

– Вот намочишь девайс, мужик, тогда, может, прекратишь выпендриваться.

– У меня планшет водонепроницаемый, – оскалился Тим.

Моя собственная старенькая «Нокиа», доставшаяся в наследство от отца, была лишена всяких наворотов. По сравнению с планшетом Тимки она смотрелась такой же дешевкой, какой рядом с Тимуром казался я сам.

– Еще раз повторяю, – продолжил он инструктаж, не переставая тыкать мне в лицо камерой. В уме, должно быть, «выстраивал сцену». – Делаешь круг по тропе, обходишь те могилы, что я показывал, и возвращаешься сюда же, на стартовую позицию. Задача ясна?

– Ясна-то ясна, – поежился я, косясь в сторону зарослей. – Но здесь же хоть глаз выколи…

– Аккуратнее со словами, – в свете планшета лицо Тимура приобрело бледно-зеленый оттенок. Теперь он уже напоминал не статую античного героя, а бездушный манекен в магазинной витрине. – А то ведь услышат…

– Кто услышит?

– Безумные мертвые сучки. Услышат – и глазенки-то тебе вырвут! И на жопу натянут, гы-гы.

– Не смешно. Вот возьму и уйду домой сейчас вообще.

Я злился, потому что сказанное им пробрало сильнее, чем нарастающие порывы ветра. Как назло, Тим заметил мой страх – и завелся:

– Не порть воздух, Петрушок. Мертвые сучки тебя не тронут, а знаешь почему? За своего примут. В смысле за свою, ты же ссышься, как телка!

– Да пошел ты.

– Э не-ет, – оскалил зубы манекен с зеленоватым лицом. – Пойдешь ты. Уговор помнишь? Конечно, помнишь! Каждый парень должен пройти через это, и все такое.

– А сам-то бродил тут, парень? Ночью, один, а?

– Да раз сто, не меньше, – быстро ответил Тим. Слишком быстро.

– Так, может, со мной тогда прогуляешься, дорогу покажешь?

– Да не, я лучше тут… ну, покараулю, – хамоватые нотки из его голоса исчезли. – Чувак, это ведь своего рода ритуал… Знаешь, как в старые времена молодых ребят из племени отправляли ночью одних в лес, охотиться на медведя. Проверка на храбрость…

– Инициация. Это называется «обряд инициации», – вспомнил я.

– Во-во, это самое. Как первый секс, когда мальчик становится мужчиной. Интимное дело.

– Как у писателя, когда он пишет? – Меня все еще терзали сомнения.

– Вроде того. Слушай. – Тим, кажется, вновь обрел уверенность. – Я понимаю, что страшно. Но ведь в этом и суть! Нужно доказать, что ты можешь одолеть свои страхи. Что ты мужик, а не потаскушка из колледжа.

Я вздохнул и повернулся в ту сторону, где в ночной мгле вилась среди древесных стволов поросшая сорняком тропинка. Едва различимая. Ее и вовсе было не сыскать, если бы отсвет далекой молнии, как вспышка фотоаппарата, не озарил на миг поляну, раскачивающиеся на ветру ветви кленов и узкую дорогу, уводящую отсюда прямиком в царство мертвых сучек.

– Ты ори в случае чего, – напутствовал меня Тим. – Я услышу, прибегу за тобой. Если хочешь, сам кричать буду, время от времени, чтоб ты знал, что я рядом. Не бойся.

– Я не боюсь. Просто все это так глупо…

– Тут всего минут двадцать бродить. Если плутать не будешь, до полуночи вернешься еще, дружище.

Не надо было даже оглядываться, чтобы понять, что он и сейчас, стоя позади, снимает все происходящее на планшет. Ракурс-то отличный: ветви кленов образовали арку, и я стоял перед ней, маленький и напуганный. Под курткой на мне был подарок Тима, та самая футболка, которую раньше я не рисковал надевать. Возможно, ему захочется поймать в кадре надпись? Обойдется!

– Вернусь, гребаный ты мудак, еще как вернусь…

– Узнаю брата Петьку! – хохотнул Тим, а потом вдруг взвыл не своим голосом, заставив меня вздрогнуть: – Они идут за тобой, Барбара! Иду-ут! Они хотят тебя трахнуть и съесть! У-у!

– Мы не в кино, придурок. Это не «Ночь живых мертвецов».

– Да, потому что это ночь безумных мертвеньких сучек, у-ха-ха-ха! И они уже идут за тобой, идут за тобой, у-у-у!

Я старался не обращать внимания на подвывания за спиной, пока брел своей дорожкой. Пытался сосредоточиться на тропе, не потерять ее из виду. В темноте потеряться было проще простого, а еле мерцавший экран старенькой отцовской «Нокии» света давал мало. Но в кромешной тьме было бы еще хуже. Пройдя метров десять, я повернул вслед за вихляющей петлей тропинки и чуть-чуть не напоролся ногой на торчащий из прелой листвы острый сук.