пошли дальше, потому что не знали, куда именно идти. Вечность лежала у нас под ногами, но мы – и я особенно! – думали только о нашей собственной войне. Она стала превосходным оправданием, оправданием нашему бездействию, нашей лености и нежеланию рисковать, идти за горизонт.
Источник мудрости, Источник Мимира. Мы не навещали его – зачем? Мы ведь Новые Боги, власть вручена нам самим Упорядоченным.
И вот покинул вековечный дом сам Мимир, неведомые силы нашли, как присосаться к силам Источника, а я, Ракот, стою в нерешительности над каменной чашей.
Что ж, пришла пора вспомнить, что меня не зря именовали Восставшим».
За спиной Владыки Мрака горела недобрым изумрудным пламенем вычерченная с великими стараниями магическая звезда, послушно направляя ветры магии ему вслед.
Аррис и Ульвейн ушли, отправились восвояси Арбаз с Оршей и гномами, другая часть отряда валила лес в отдалении, готовясь строить лагерь и палисад. Ушли те, кому предстояло и дальше искать Гелерру; ушли те, кому назначено было нести стражу в Хьёрварде.
Тянуть дальше уже нельзя.
«Да, – признавался себе Ракот, – ты уже не тот, что прежде, ты не ищешь вход в иные пространства на остриё тобой же сотворённой иглы. Но… память у меня хорошая. И умения никуда не делись».
Где может лежать дорога к загадочному Древу, которой уже прошёл Мимир?
Быть может, ему, Ракоту, вновь предстоит частично проделать тот же путь, что он прошёл, отыскивая лазейки к Неназываемому?
Магическая звезда за плечами Ракота словно вздохнула, Владыка Мрака сделал первый срез, заостряя невидимую иглу.
Старые чары работали. Нехотя, с трудом подчиняясь Новому Богу, но работали.
Мельком Ракот ещё успел подумать, что это как-то неправильно – стоило ли поднимать восстание, стоило ли терпеть поражение, а затем – выходить вместе с Хедином на новый бой, если всё кончается тем же, с чего начиналось, – невообразимо острым кончиком игольного навершия?
Быть может, Новому Богу более пристало пользоваться и новым инструментом?
Потому что пользуется-то он всё равно заклятиями из времени Истинных Магов.
Впрочем, предаваться отвлечённому умствованию Ракоту не удалось тоже. Секущие грани так и норовили сбиться, утратить нужный наклон, стесать слишком много или слишком мало; их приходилось постоянно держать в узде.
Игла истончалась, остриё становилось уже человеческого волоса… паутинки… эльфийской ресницы… эфирного крыла… вот уже ни один взор, смертного или бессмертного, не сможет разглядеть, где же точно кончается Ракотова игла, грань стёрта, она за пределом доступного.
Владыка Тьмы напряжённо вглядывался в танцующий перед ним воздух, в переливчатую радугу, что скрывала остриё иглы. Поток силы оставался ровен и постоянен, звезда делала своё дело, и вот настал миг, когда под взглядом Ракота стала расползаться сама ткань Упорядоченного.
Когда-то он прошёл этим путём, чтобы привести в Сущее проклятие всей Вселенной.
Глядя сквозь исчезающее крошечное отверстие, проколотое его иглой в плоти мира, Ракот ясно видел сейчас вздымающееся на серой равнине Древо. Его бесчисленные корни опутывали, казалось, всё Упорядоченное от края и до края; взгляд Восставшего мог охватить сейчас все пределы созданного Творцом. Видел он и три особо длинных корня, протянувшихся к трём Источникам, видел и сами зачарованные ключи, из которых исходила, как он всегда считал, вся магия нашего мира.
Два Источника были затемнены, подёрнуты серым плотным туманом. Взгляд Нового Бога всё равно проникал сквозь эту завесу, и на миг Ракот даже понадеялся, что сейчас, безо всяких усилий, он узрит и то, куда тянется тёмная паутина, – но нет, так глубоко, оказалось, не проникнуть даже его взору.
Великое Древо было повсюду. Разом – и близко, и далеко. Ум смертного спасовал бы перед такой загадкой, Хедин, Познавший Тьму, ринулся бы её разгадывать, ну, а Ракот Восставший просто сделал шаг, потянувшись рукой к дразняще-близким ветвям.
Мир расступился пред ним и беззвучно сомкнулся вновь.
Для оставшихся в Мире Источника подмастерьев Хедина повелитель Ракот просто растворился в воздухе.
…Здесь пахло, подумал Восставший, сразу всеми мыслимыми лесами всех мыслимых миров. Пахло смолой и вешними соками, пахло радостно распускающимися бутонами и печальным осенним листопадом. Пахло корой и хвоей, почками и побегами, пахло всеми деревьями на свете – всё разом.
Здесь, как нигде, ощущалась живая сила земли, из которой всё живое берёт начало и куда оно же уходит. Земля изначальная, земля всевозрождающая, подательница жизни, восприемница смерти. Здесь её царство, царство великого духа Гайи, о которой так много говорили легенды людей и которую ни Хедин, ни Ракот так ни разу и не увидели.
Не было её и здесь – живым воплощением, с которым можно поговорить, вызвать заклинаниями или подчинить собственной воле.
– Привет тебе, прародительница… – шепнул Ракот.
И поклонился.
Он стоял на земле, усыпанной опавшим листом. Но не гниющим, а свежим, звонко-сухим; из-под золотисто-багряного покрова весело пробивалась молодая поросль лесных трав.
