Райна.
Пальцы Отца Богов пробежались вдоль эфеса. Альвийскому мечу предстояло много работы.
Золотой луч тянулся из-под ног Райны, убегая вдаль, к неоглядно раскинувшимся ветвям Великого Древа. Там, на суку шириной, наверное, в несколько лиг, раскинулся Асгард – такой, каким его запомнила Рандгрид, отправляясь на Боргильдово Поле. Высоко взнесены золотые щиты на крыше Валгаллы, солнце радостно играет на вечноначищенном, никогда не тускнеющем металле, и от врат заветного города асов прямо навстречу валькирии движется процессия – знакомые с детства фигуры. Несмотря на расстояние, Райна узнаёт их тотчас: Тор, Хеймдалль, Браги, Ньорд, Фрейя, Идун и другие; вот выступает плечистая, широкобёдрая и тяжелогрудая Йорд, богиня земли, мать Тора; вот Сиф с её роскошными золотыми волосами; а вот и гордая Фригг, так долго презрительно щурившаяся на валькирий, не в силах до конца смириться с вечными изменами Отца Богов.
Все они оставляют своё бестелесное пристанище, бывшее их тюрьмой нескончаемые эоны, и идут, идут прочь от него, из мира призраков – в мир живых.
Да и то сказать – кто способен окончательно и безвозвратно погасить искры божественного дыхания самого Творца, из которых и родились древние боги, подобные О?дину?
Так, во всяком случае, кажется в тот миг Райне.
Себя она ощущает всемогущей. Кто, кто ещё способен сокрушить врата самой смерти, вырвав из её когтей давно павшую родню?
Альвийский меч в руке Райны сейчас словно живёт собственной жизнью. Он чутко улавливает потоки свежей, новосотворённой силы, что изливается от пределов Демогоргона, вбирает её в себя; валькирия разом и чертит ведомые ей руны, и слагает висы, подобные тем, что помогали ей забирать в Валгаллу павших героев, не отдавая их души притяжению Чёрного Тракта.
Райна нынешняя, странствующая воительница, не былая валькирия Рандгрид, не отдала бы пасти Хель вообще никого: ни мужа, ни жены, ни детей, ни даже неродившихся младенчиков, умерших в утробах матерей. Воительница Райна явилась бы на совет богов, вогнала бы свой меч в столешницу, она бросила бы вызов всем и каждому, даже собственному отцу – потому что никто не может быть обречён вечности мук.
А в прежнем мире, которому со всей страстью служила валькирия Рандгрид, всё было именно так. За нескончаемыми веками и тысячелетиями в Хель должен был последовать Рагнарёк и последняя, всеобщая гибель.
Обитателям царства Хель, наверное, тот день показался бы великим, долгожданным избавлением от нескончаемых мучений.
Водитель Мёртвых Яргохор щедро делился с Райною силой, исторгаемой его неотразимым клинком; её то и дело приходилось пускать в ход, когда – чувствовала валькирия – перед возвращающимися асами появлялась какая-то преграда. Сперва её, эту преграду, альвийский меч рубил если не с лёгкостью, то и без особого труда; но раз за разом стены эти становились всё прочнее и толще, меч увязал в них; а потом валькирия вдруг поняла, что стоит на узкой золотой дорожке, едва ли в локоть шириной. Перед ней справа и слева поднимались точёные винтовые колонны, врата без створок, покрытые тонкой резьбой, – вереницы коленопреклонённых существ и людей, и похожих на них, и совсем непохожих, ползли куда-то вверх, словно поклоняясь кому-то, но кому – Райна разглядеть не могла.
Справа и слева от врат она увидела пару важных, надменного вида бородатых стражей, не в боевом облачении, не в доспехах, а в длинных, ушитых золотом и жемчугами жреческих одеяниях, покрытых какими-то символами, больше смахивающими на те, что использовали в своих ритуалах люди- некроманты – чьих немало голов было срублено мечом самой воительницы Райны.
В руках эта пара держала вычурные посохи, обвитые золотыми змеями и увенчанные хрустальными бубенцами, невесть зачем туда водружёнными. В общем, эти двое походили скорее на почётную охрану сераля, но никак не на стражу самых тайных пределов Упорядоченного.
Бороды их, чёрные, слегка вьющиеся, были тщательно расчёсаны, напомажены и умащены благовониями. Свободно спадающие туники не могли скрыть внушительных животиков.
Альвийский клинок затрепетал в руке Райны, словно требуя крови.
Но пара бородачей совсем не показалась валькирии враждебной или хотя бы грозной. Глядели они на неё строго, но и только.
А ещё она не чувствовала в них ни грана страха или неуверенности. Несмотря на её видавшую виды броню и альвийский меч в руках, где древняя сила Асгарда сплавлялась и с новой, порождаемой сражавшимся Водителем Мёртвых, и с той, что изливалась сама по себе из пределов Демогоргона.
– Остановись, – пробасил один из стражей, тот, что стоял справа.
– Никто не пройдёт дальше, не доказав, что достоин, – добавил тот, что слева.
Обычное дело, подумала валькирия.
– Спрашивайте, – бестрепетно сказала она.
– Опусти меч, храбрая, – без зла, но с некоторым напором сказал правый страж.
Райна повиновалась – однако альвийский меч подчиняться отказывался. Рука валькирии напряглась, вены вздулись, клинок медленно и нехотя уставился вниз, хотя остриё его упрямо подрагивало, точно норовя уколоть, несмотря ни на что.
– Что есть нисходящее с престола? – спросил правый страж.
– И что видит оно, сделав первый шаг? – тотчас подхватил левый.
