убедимся, что это действительно стоит разить.
– Само собой, – пожал плечами Аррис. – Хорошо, кто ещё может сотворить подобное, кроме Аэтероса?
– Те, кто стоял за Безумными Богами. – Ульвейн не колебался.
– Ещё лучше, – слегка поморщился Аррис. – Знать бы ещё, кто за ними стоял. Тогда перебили именно что безумцев, поднявшихся недозволенно высоко благодаря магии крови, и…
– И не только, – перебил Ульвейн. – Их было много, брат, и разных. Иные только и могли, что убивать направо и налево, устраивать кровавые ритуалы, купаясь в дармовой, как им казалось, Силе. Иные соображали чуток получше, старались устроить в покорённых мирах что-то навроде империй и королевств, а третьи… Третьи оставались в тени и первых, и вторых, но поклонялись не то Дальним, не то Хаосу, не то и тем, и тем вместе.
– Были там вроде и четвёртые, – напомнил Аррис.
– Угу, были, – кивнул его спутник. – Самые опасные, потому что никому не поклонялись и никого не боялись. Первые, случалось, сдавались; вторые дрались до конца; третьи пытались скрыться; четвёртые же норовили провести трансформу. Использовать кровь и смерть их собственных слуг, силу наших атак для последнего ритуала.
– Да, наши об этом упоминали. Но ведь все эти ритуалы окончились, скажем так, неудачей?
– В это хочется верить, – мрачно кивнул Ульвейн. – Потому что с ними, четвёртыми, пришлось повозиться.
– А если они были такие могущественные, эти Безумные Боги, как же тогда маги Долины так легко с ними справились?
– Легко? Ну ты и сказанёшь, брат Аррис, так разве что орки могут.
– А что не так с ними? Бравые ребята, и пить мастера, – усмехнулся эльф.
– Да всё с ними так, – отмахнулся Ульвейн. – Просто с чего ты взял, что победа нам досталась легко?
– Потому что ученики Аэтероса в бой по-настоящему так и не вступили, – пожал плечами Аррис. – Справилась Гильдия Боевых Магов. Не без потерь, но справилась.
– Там были наёмники со всего Упорядоченного. – Ульвейн глядел словно сквозь Арриса, погружаясь в воспоминания. – Рубаки, лихие сорвиголовы, иные – так очень даже неплохие маги. И то победа далась нам недёшево.
Аррис вновь передёрнул плечами. Перипетии давно подавленного мятежа, похоже, его волновали не слишком.
– Мы отвлеклись. Так кто из них использовал подобную пиявку?
– Четвёртые, – по-прежнему глубоко в воспоминаниях, глухо отозвался Ульвейн. – Не столь изощрённую, конечно, не столь протяжённую, куда более заметную, но принцип тот же самый. Но когда они тащили откуда-то Силу, гнали её к себе, а не закачивали невесть куда. Несколько таких пиявок нам пришлось перерубать, и, доложу я тебе, занятие не из приятных.
– Разливы Силы? – понимающе кивнул Аррис.
– Именно. И она моментально оборачивалась пламенем, стоило ей вырваться на свободу. Но тогда, повторюсь, справиться с ними было куда легче. И труба пониже, и дым пожиже, как говорится у людей. Здесь же… если такую пиявку перерубить, пожар выйдет на пол-Упорядоченного.
– Не преувеличивай, – усомнился Аррис. – То есть ты думаешь, кто-то из Безумных Богов всё-таки ускользнул и сейчас принялся за старое?
– Объяснение ничуть не хуже других. – Казалось, Ульвейна несколько задело недоверие товарища.
– Только непонятно, чем оно нам поможет. Или этих Безумных как-то станет легче выследить?
– Чего уж тут следить – добраться до конца этой пуповины, и вся недолга.
– Предпочту оказаться там с нашим добрым полком, Ульв, а не в одиночку.
– Ха! Смешно сказать, но и я тоже. А толку?
– Толк в том, что не надо будет ни на кого кидаться очертя голову, когда до конца доберёмся.
– Не учи учёного, – буркнул Ульвейн. – Нам бы лишь добраться…
– Куда денемся? – философски возвёл глаза Аррис. – На нас никто не нападает, никаких тебе чудовищ, никаких козлоногих или там Дальних. Не говоря уж о быкоглавцах.
– Предпочёл бы их. Во всяком случае, с ними понятно, что делать.
Чёрный меч Ракоту пришлось закинуть на спину. Исполинский, широченный корень, сперва напоминавший крепостную стену, вскоре раздался до того, что даже названый брат Познавшего Тьму не видел его краёв, – упёрся в ровную коричневую стену, устремлявшуюся отвесно ввысь. Ракот достиг ствола.
Кривизны его тут было не заметить; подобно тому, как обитатель шарообразного мира видел лишь бесконечную, с его точки зрения, плоскость, так и Ракот Восставший видел лишь бесконечную прямую стену коричневатой коры, всю изрытую глубокими оврагами-расщелинами.
Здесь Древо представало до боли настоящим, реальным, более того, Оно и составляло всю открытую взорам реальность. Кора казалась окаменевшей; но едва коснувшись ладонью шершавой коричневой поверхности, Ракот аж вздрогнул – его словно пронзило раскалённой иглой.
По жилам Древа вместо соков текла чистая Сила. Та самая, что оживляла всё в Упорядоченном.
