– Покороче, пожалуйста, – попросил Бог.
– Да, сэр. После длительного допроса Валентина призналась почти во всем. Я бы не хотел останавливаться на том, как мы побудили к этому беременную женщину.
– Не нужно, – разрешил Сатана. – В чем она не призналась?
– Она не назвала, кто угнал вертолет, и категорически не захотела говорить, как раздобыла пароль к базе. Все понимают, насколько это для нас важно, так что мы продолжаем работу. У меня все, леди и джентльмены.
– Полагаю, непосредственно с убийствами мы закончили. Но есть один побочный момент, – сообщил Джакомо. – Ваши маги, проводя расследование, передали, вольно или невольно, информацию о нас двум смертным – канадскому профессору и фэбээровцу. Фэбээровец также получил некоторую информацию от лейтенанта Бейкера. Оба смертных до сих пор живы. Олег, если законы Творца дали сбой, не следует ли нам решить этот вопрос самостоятельно?
– Не следует, – внезапно заговорил Хасимото, о котором все забыли. – Законы Творца сбоев не дают. Смертных, узнавших о вашем существовании, не двое, а четверо. Синьор Джакомо не упомянул ассистентку профессора и одного из высших руководителей ФБР. Однако убивать их не надо. Полученную информацию никто из них официально распространять не станет, дабы не угробить собственную репутацию. А если пойдут слухи, ничего страшного. Разве мало ходит слухов о магии, мировой закулисе и прочем подобном? Ну, будет на один или два больше, что это меняет? Относительно же специального агента ФБР Питерсона, спасшего Средний мир от вероятной ядерной войны, с этого момента действует новый закон Творца. Мистер Питерсон может умереть, но не может погибнуть. Пользуясь случаем, довожу этот закон до всех ответственных лиц.
– Так вы – Творец! – догадался Бог.
– Конечно, – подтвердил Хасимото. – Хотя смертные ошибочно считают Творцом вас.
– Олег, у вас в Преисподней много Творцов?
– На учете в центральной психиатрической службе Инферно около пяти тысяч буйных Творцов, и примерно столько же их вне учета. Тихие Творцы безобидны, так что они не учитываются. В основном все они безработные.
– У нас в Раю аналогичная картина. Тем не менее, сочтя соображения мистера Хасимото убедительными, свое предложение отзываю.
– Нет возражений, Джакомо. Теперь последний пункт повестки дня, если у вас не будет каких-либо дополнений.
– Не будет. Вы предлагаете продлить перемирие? На сколько?
– На десять лет.
– Не возражаю.
Оба встали со своих мест и снова обменялись рукопожатием. Роза сделала несколько фотоснимков в разных ракурсах.
– Роза, копии этих снимков отправь синьору Джакомо на адрес, который он тебе укажет, – распорядился Сатана, и секретарша согласно кивнула.
– Простите, джентльмены, а почему вы продлеваете перемирие на несколько лет, вместо того, чтобы заключить мир? – поинтересовался изрядно заскучавший Джек.
– Вечная война между Небесами и Инферно – закон Творца, – сообщил Сатана. – Но воевать никто не хочет. Потому есть то, что есть.
– Это необходимый закон, – пояснил Хасимото. – Перманентная война Рая и Ада для Среднего мира символизирует битву Добра со Злом, и то и другое с большой буквы. Смертные называют это законом единства и борьбы противоположностей. Диалектика, хоть по Гегелю, хоть по Марксу. Без этого остановится развитие.
– А мы на которой из сторон? Добра или Зла?
– Мистер Джек, каждый считает, что он на стороне Добра. Противники это, естественно, отрицают, считая, что Добро представляют именно они. Но это отрицаете уже вы. То есть снова диалектика. Закон отрицания отрицания. Смертные, конечно, изрядно все извратили, но основа верная.
– Можно еще вас спросить, как возможного Творца?
– Попробуйте.
– Скажите, мир детерминирован? В частности, человеческие судьбы предопределены? Или есть свобода воли хоть в какой-то степени? Ведь законы физики в этом смысле беспощадны.
– Нет полного предопределения. Детерминизм Лапласа устарел, как, впрочем, и любой другой детерминизм. Принцип Гейзенберга его напрочь отменяет. Не думаю, что это следует обсуждать сейчас.
– Спасибо, мистер Хасимото.
– Полагаю, здесь я больше не нужен. Если никто не возражает, я пойду.
Никто не возразил, и Хасимото беспрепятственно покинул номер.
– Действительно, не буйный, – отметил Джакомо. – Ну, поскольку мы обсудили все, что хотели, а фуршет после подобных встреч не предусмотрен, позвольте откланяться.
– Можно одну личную просьбу, мистер Бог?
