– В принципе этого давно следовало ожидать, – медленно протянул Огонь.
– Чего? – тупо переспросила я.
– Расскажи, что там происходит, – вклинился с куда более важным вопросом наследник. – Отец жив? Я могу чем-то помочь?
Вот тут Страж порадовал. Нет, не новостями, просто говорил четко и по существу.
Тем не менее мы узнали массу интересного.
Через день после пропажи наследника по обеим гвардиям прошел умело запущенный кем-то слушок (распознать источник до сих пор не удалось), что Савир мертв, а вдовствующая княгиня настолько ненавидит второго внука, что в жизни не позволит тому назваться будущим правителем. Скорее убьет. Очевидно, информация упала на заранее подготовленную почву, об отношениях в княжеском семействе в столице давно болтали. Немного лжи, умелое руководство, несколько заманчивых обещаний нужным людям – и уже следующим вечером Цитадель штурмовали объявившие себя свободными воины и маги. Цель – убить преданного взбалмошной старухе Вирсайна и заставить венец сиять на голове Адаля.
– Сколько предателей? – севшим голосом вопросил Савир и, последовав моему примеру, тоже прислонился к дереву.
– Примерно пятьдесят на пятьдесят.
Ровно половина. Этому я как-то не удивилась: Адаль – парень хороший, его и воины примут, и маги.
– Еще есть твари, я раньше таких не встречал, – продолжил Огнис, чем окончательно нас шокировал. – Парень и две девчонки. Хрупкие и совершенно не опасные на вид, а на поверку… настоящие машины для убийства.
Мы с Савиром переглянулись. Не было необходимости что-то говорить, чтобы прийти к одинаковому выводу.
– Алишта, подлая тварь, – сквозь зубы прошипел княжич. – Убью. Отец?..
– Ранен, но несерьезно. Он до сих пор руководит всем с нашей стороны вместе с Шерардом Силой, – с тенью полуулыбки пояснил Огнис. – Твоя бабка тоже отказалась покинуть Цитадель. А вот на Алишту ты зря наговариваешь…
– Да ну?! – фыркнули мы с льером единодушно.
– «Да ну!» – передразнил Огонь. – Фактор внезапности сработал, повстанцам удалось добраться до венца. Она спасла жизнь Вирсайну, отдала почти весь свой слабенький дар. А потом забрала детей и сбежала. Хотя могла остаться и подождать, пока ее сына объявят великим князем, а ее саму – вдовствующей княгиней.
Для «женщины князя» весьма заманчивая перспектива, странно, что она не воспользовалась. Это-то и Савир понял, потому шипящие обвинения пока прервал.
– Кто из Стражей предал – уже известно?
Огонь отрицательно покачал головой, отчего его рыжая шевелюра рассыпалась прядями по заиндевелым веткам березки, возле которой стоял мужчина.
– Это ты выяснишь. И обезвредишь. Я знаю, у тебя есть средство. Внутрь пока не суйся, опасно.
Савир серьезно кивнул и потянул меня за руку. Пора уходить. Огнис тоже поглядывал куда-то вглубь дымной завесы, но раньше ему предстояло разлучить свои драгоценные волосы с тонкими ветками деревца.
– А не лучше для начала сообщить всем, что Савир жив? – уперлась я.
Две пары глаз уставились на меня с изрядной долей скепсиса.
– Рано, – не пожелал ничего объяснять Страж.
А жених не дал мне спорить, схватил за руку и, сплетая на ходу защитные заклинания, увлек к редкому перелеску. По пути объяснил кое-что интересное. Оказывается, стены вокруг Цитадели – чистая магия, символ того, что Силы солидарны с князем и защищают его семью. Сейчас один из Стражей «вытащил» свою нить из плетения. И стены рухнули.
– Откуда ты знаешь, что только один?
– Стражи чувствуют такие вещи. И Огнис сказал мне немного больше, чем слышала ты, – загадочно сообщил Савир.
В другое время я бы точно обиделась на столь явное проявление… даже не недоверия, просто меня посчитали слишком слабой, чтобы позволить участвовать в обсуждении плана дальнейших действий. Конечно, я же даже не магиня, случись что, защитить себя не смогу.
Ну, ничего, я им еще пригожусь!
Докажу, что достойна. В очередной раз.
Ближе к городским воротам мы замедлили шаг, Савир рассуждал вслух:
– Рунну, Огнис и Идьяра точно вне подозрения…
– Справедливость, – нетерпеливо перебила я и притопнула ногой. Правда, когда под сапожком приличный слой рыхлого снега и коленки ко всему прочему дрожат, получается не так эффектно.
Вот Савир и не оценил, сразу заявление на веру не принял. Озадаченное лицо повернулось ко мне, рыжая бровь чуть дернулась. Пришлось объяснять:
