Митаюки указала на дерево, возле которого, среди раскиданных пищалей, валялся связанный проводник.
– Держи! – Матвей сунул девушке в руки казенник и побежал за мешком.
От неожиданной тяжести ведьма крякнула, но устояла, напрягаясь изо всех сил. Хорошо хоть большая часть веса ствола приходилась на петлю, а не на нее.
Быстро вернувшийся муж стремительно перезарядил пушку, навел, выстрелил. Перезарядил еще раз – пальнул снова. Однако двуног после новых попаданий даже не вздрагивал. Он был мертв.
Битва за город закончилась. Вокруг туши тотема-покровителя, над многими десятками мертвых тел воинов наступила тишина – а вот по другую сторону площади, за святилищем, звенели крики, раздавался зловещий хохот, мольбы, стоны. Именно туда отступили горожане, и именно там сейчас победители вязали пленных, шарили по домам и добивали последних сир-тя, пытающихся оказать сопротивление.
Матвей подошел ближе, похлопал ладонью по торчащему из пасти клыку размером с человеческую ногу, широко перекрестился:
– Мыслил, ничем тварь этакую одолеть не получится! Но господь не оставил…
Казак вернулся к дереву, двумя руками взялся за пушку, рывком выдернул из петли и понес к пищалям. Митаюки размотала канат, скрутила через локоть, повесила на плечо, пошагала следом. Возле лопоухого проводника остановилась, опустилась на колено, одним взмахом рассекла путы на его руках:
– Я обещала тебе женщин, почет и добычу, Сехэрвен-ми, если ты доведешь нас до большого города тотемников? – спросила она. – Можешь брать. Все, кого поймаешь, твои.
– А-а… – Мальчишка перевернулся на спину, сел, растирая руки. – Как?
– Как-как, – пожала плечами чародейка. – Ты же мужчина, воин, победитель. Просто идешь и берешь все, что пожелаешь. Или кого пожелаешь. Город наш, развлекайся.
– Мне никто не подчинится, не послушается… У меня нет оружия!
Митаюки-нэ презрительно хмыкнула и кивнула на раскиданные тела погибших воинов, между которыми валялось изрядно палиц, ножей, топоров и даже копий.
– А белокожие дикари меня не тронут? – неуверенно переспросил Сехэрвен-ми.
– Они же знают, что ты наш проводник! Зачем им тебя трогать, коли ты не пытаешься сбежать?
– И я могу делать все, что захочу? И с кем захочу?
– А ты полагал, я тебя обманываю? – вскинула брови ведьма. – Нет, мой храбрец. Я сделаю тебя величайшим воином в мире второго солнца. Ты станешь великим вождем, у тебя будет богатый дом, слуги из родов сир-тя и столько женщин, сколько ты только пожелаешь! Будь предан, и я исполню любые твои прихоти! Теперь беги, веселись.
Саму Митаюки ловля пленников и насилие над девами, понятно, не привлекали. Она неспешно обогнула кровавое поле битвы, дошла до святилища, откинула полог.
Убитый ею верховный шаман все еще лежал здесь.
– Колдун, первым встретивший врага, – негромко припомнила ведьма. – Забавно, насколько точны бывают пророчества. И насколько бесполезны. Интересно, вождю удалось оправдаться или нет?
Она заглянула дальше, в глубину величавого чума, разглядела золотой отблеск, но к идолу не пошла. Отыскала на полу кувшин с маслом для светильников, разлила часть вокруг, полупустую посудину метнула дальше. Судя по звуку – она разбилась.
– Тем лучше. – Взяв ритуальное кресало, юная чародейка высекла искру.
В этот раз святилище занялось с первой попытки. Девушка вышла, аккуратно опустила за собой полог.
Пусть горит! Пусть горят все эти бубны, амулеты, руны, свитки, списки… Пусть горит все! Пусть исчезнет от святилища самый след, а над его пепелищем поднимется простой и лаконичный деревянный крест. Чем меньше на земле сир-тя останется людей, умеющих пользоваться колдовской силой, тем больше станет значить ее мудрость.
– Если я останусь единственной чародейкой на всем свете, кто в этом мире сможет мне перечить? – зажмурилась ведьма, подставляя лицо жару, идущему от ревущего пламени.
Когда недавнее величественное строение осыпалось на горячего идола грудой головешек, Митаюки вспомнила, что шаманская мудрость хранилась не только у мужчин. Существовала еще школа девичества, в которой юных сир-тя учили не только тому, как соблазнять и приручать мужчин, как повелевать ими и другими людьми, но еще и приворотам, заговорам, порчам и приготовлению зелий.
Юная чародейка спустилась к берегу, вдоль самой реки пошла верх по течению, вскоре увидев крытый шкурой длинношея дом – именно там, где положено по обычаю: в стороне от селения, отделенный от города небольшим ручейком. Ведь, уходя в Дом Девичества, девочки вступают на первую ступеньку взросления, покидают родной очаг и живут уже своей личной жизнью, постигая женские мудрости и готовясь к первой встрече с мужчинами. Если оставить их в городе – какое тут может быть воспитание? Какая подготовка? При любой сложности завсегда к маме с папой за помощью дети кидаться
