мне!
Енко Малныче резко повысил голос:
– Поверьте, я знаю, о чем говорю – это единственное наше спасение. Затаиться, залечь – и колдовать спокойно. Ну, Сертако, родная! Нежели я хочу тебе зла?
Прижав девушку к груди, колдун ласково погладил ее по волосам.
– Даже и не знаю, – прошептала Сертако. – Все равно, эта старая ведьма… Ладно! – девушка резко выпрямилась. – Пойдем, коль уж решили.
Енко Малныче качнул головою:
– Сначала я поговорю со старухой. Вы пока подождете на берегу.
Допив кисель, все трое покинули хижину и отправились к озеру, к отмели, заросшей густым кустарником и камышом. Стоял утренний туман, весьма плотный, такой, что противоположного берега и вовсе не было видно, лишь кое-где угадывалась темная стена леса.
– Вот, здесь и ждите. Место удобное.
– Господин, – поковыряв босой ногой песок, Ясавэй несмело повернул голову. – А мы не зря таимся?
Колдун сверкнул глазами:
– Зря? Поясни!
– Ведь у Нойко узнают все. И о тебе – тоже.
– Узнают – да, – покивал Енко Малныче. – Но так же узнают и кто такой Нойко – врун, хвастун, выдумщик. Умный человек поверит ему?
– Поверит. Но не во всем.
– Вот именно. Останется сомнение, сомнение в моей силе. И если эту силу больше не почувствуют, тогда решат, что мы все же сбежали, ушли.
– Станут искать. Вышлют погоню.
– Обязательно вышлют. И пусть! А мы отсидимся здесь, а уж потом уйдем – спокойно, не торопясь, как и положено солидным людям, – колдун мечтательно прищурил глаза, красивое, слегка скуластое, лицо его, обычно несколько надменное, со всегдашней усмешкой, вдруг на миг сделалось добрым и радостным, как у играющего ребенка. – А может, и не придется никуда уходить, если боги будут к нам милостивы. Подождем, затаимся! Ну, Ясавэй-нэ, что ты голову-то повесил?
– Нойко бы выручить, – тихо промолвил юноша.
– Выручим, – колдун пригладил пышную шевелюру и потрогал висевший на груди золотой амулет. – Сначала определим, где его держат. Желательно без колдовства.
– Я знаю в лицо всех слуг Еркатко Докромака, – улыбнулся Ясавэй. – Не зря же следил. Выясню!
– Вот и славно. – Енко Малныче подмигнул возлюбленной и вдруг настороженно повернул голову к озеру. – Вроде как кричит кто-то.
– Не человек, – прислушалась Сертако. – Какой-то зверь… спинокрыл или волчатник. О! Вот снова! Слышите?
Протяжный и какой-то грустный вопль, скорей даже – стон, донесся с того берега, увязая в тумане.
– Нет, это не спинокрыл…
– Конечно, не спинокрыл! – колдун неожиданно расхохотался. – Это другого рода ящер… родной мой, друг.
– Друг?! Неужель ты думаешь…
– Да, это Ноляко! Я знаю. Видно, соскучился, зверище, почувствовал, как мне сейчас тяжело.
– Да ну, – отмахнулась девчонка. – Быть такого не может.
– Не может? Смотри!
Енко едва слышно свистнул, и, точно в ответ на его зов, из тумана раздался протяжный вопль.
– Ну что? Слышали?
– Не зови! – дернулась Сертако. – Куда мы его денем?
– Пока никуда, – мягко заметил колдун. – Разве что… чуть позже.
– Хорошо иметь такого верного ящера, – с некоторой долей зависти прошептал Ясавэй. – Я б тоже хотел. Заведу! Вот только освою ученье.
Пришурясь, атаман Иван Егоров сын Еремеев посмотрел на только что скрывшееся за облаком солнце. Настоящее, золотисто-желтое, живое… Колдовское – яростно-сиреневое – светило висело куда как ниже и, казалось, прожигало насквозь.
– Да, жарковато сегодня, – подойдя, промолвил бугаинушка Михейко. – Вода в заливе нагрелась – не было бы беды.
– Думаешь, длинношей забредет или двуног? – усмехнулся Егоров. – Могут, конечно, но… больно уж они далеко.
– Пешие-то драконы – вряд ли, – здоровяк привычно поиграл мускулами. – А вот твари морские – могут. Какой-нибудь зубастый ящер, нуер.
– Нуеры в реках больше.
– И все ж… Я б, атамане, по берегам надежную сторожу выставил. С пищалями, со всем снаряженьем. Чтоб ежели вылезет из воды какое чудище – так враз!
