Тут ей снова захотелось есть, но это было привычное чувство. Алла даже не вспомнила о тех припасах озёрцев, которыми могла набить все карманы, – она не любила вспоминать о прошлом, дальнем или близком. Маленькая, в теплой одежде, она нуждалась в небольшом количестве тепла, словно мелкая пташка. Поэтому, когда сквозь хвою забрезжил рассвет, Алла была не только жива, но даже сумела выспаться, будто и правда была птицей и спать на ветке для нее было обычным делом.
И тогда Алка, как всегда в минуты волнений поддавшись сиюминутному импульсу, помчалась обратно к Цитадели. Она не знала, как поступит, потому что заглядывать в будущее не умела так же, как не любила вспоминать. Просто Валя попал в беду, к тому же из-за нее, и следовало срочно оказаться рядом. Вдруг он что-то придумает? Если, конечно, он еще жив. Когда эта мысль о его возможной смерти пришла ей в голову, Алла стала бегать кругами и не смогла продолжить путь раньше, чем нашла подходящий камень. Она решила, что непременно как-нибудь изловчится и разобьет голову Андрею, которого даже про себя уже привыкла называть Главным. Камень и принятое решение ее успокоили, и рыжая побежала дальше, чтобы успеть как раз к тому моменту, когда пленников вывели из Цитадели. Андрей приказал всем сидеть в подземелье, чтобы общинники раньше времени не узнали о его связях с озерными, таким образом, и Аллу никто не заметил. Она следовала за процессией некоторое время, жалея Вальку, вынужденного в одиночку тащить тяжелый ларь, а потом сообразила, куда они идут, и окольной дорогой, но бегом и оттого быстрее, прибыла на место «торга». Тут общинников уже ожидали заранее предупрежденные озерные, и Алла схоронилась в лесу.
Потом была дорога назад к крепости, и пленных подняли на стену с помощью «ковша», именуемого по старой традиции лифтом, хотя о настоящих лифтах никто среди общины уже не имел понятия. Как Максим снова спустился, уже в компании с Костей, Алла не видела, потому что кинулась к стоку. Она знала, как пробраться в крепость, и желала немедленно помочь Вале, хотя еще не знала как. Но задумываться рыжая не привыкла. Ей снова повезло: увлеченные зрелищем общинники снова ослабили бдительность и не заметили ее приближения. Взобравшись на щедро благоухавшую кучу отходов, девушка дотянулась до трубы и полезла вверх. Этот путь оказался куда сложнее, несколько раз она почти съехала вниз и сильно изрезала руки, цепляясь за дыры в ржавой трубе. И все же Алка, преодолев все препятствия, оказалась наверху и, приподняв деревянную крышку, осторожно выглянула. Поблизости никого не оказалось, и она снова прошла знакомыми коридорами, наивно полагая, что отыщет Валю там же, откуда сбежала сама. Однако дверь в знакомом помещении оказалась открытой, женщин из Цитадели куда-то перевели. Растерявшаяся Алла застыла посреди темного коридора, когда послышались чьи-то шаги. Подскочив, девушка спряталась за кадками со своим любимым лакомством: солеными огурцами, она узнала запах. Озерные, переговариваясь о чем-то своем, прошли мимо, но потом один из мужчин вернулся и налег плечом на кадку, проверяя, плотно ли она прижата к двери.
– Хромой-то он, конечно, хромой, – громко сказал он, – но и та, что сбежала, была не очень-то здоровая. Однако дверь, можно сказать, пальцами расковыряла!
– Да какие тут двери? Одно название! Ладно, две кадки не сдвинет.
– А если в мута обратится? Вот я вчера еще старосте сказал: баб-людоедок опять всех вместе заперли, а дверь вот как тут – просто подперта. Да была бы дверь хорошая, и засова бы хватило! Я и говорю старосте: если одна обратится, то других порвет, сил накопит, и дверь пробьет, и мешки раскидает!
– А он что?
– Он-то? Опять свое: подумаю! Ну и пусть думает.
– Пусть, – согласился его собеседник. – Пошли, нам еще на делянку успеть надо.
Когда их шаги затихли где-то вдали, Алла решилась тихонько поскрести в дверь.
– Валя! Ты тут?
– Тут! – сразу отозвался сонный голос Валентина. – Алка, как же ты… Выпусти меня, Аллочка, сними засов!
Вздохнув, Алла не без труда сняла с крюков толстое полено, исполнявшее функцию засова. Дверь, подпертая двумя кадками, от этого, конечно, не открылась. Первым делом девушка сняла с одной из емкостей крышку и сжевала три больших огурца, надеясь таким образом набраться сил. Все это время Валька скребся, тихонько постукивал и скулил, умоляя открыть дверь.
– Тихо сиди! – сказал ему Алла, утирая губы. – Буду стараться.
Каждая кадка весила значительно больше, чем она сама, но Алка всегда была упрямой. Изрядно вспотев, упираясь изо всех сил ногами в стену, она смогла отодвинуть примерно на локоть сначала одну. Потом снова подкрепилась огурцами, даже не думая о том, что надо бы спешить, – думать девушка могла только о чем-то одном.
– Ну что ты там?.. – жалобно прошептал Валька. – Они могу прийти! Они мне ногу размозжить хотят!
Она не стала тратить сил на ответ и снова уперлась тощим плечом в кадку. Спустя несколько минут пыхтения та, оказавшаяся тяжелей, тоже немного подвинулась. Алла приоткрыла дверь.
– Лезь!
– Как? Узко же! – Валька все же постарался и, морщась от боли в ушах, все же просунул голову. – Что тут? Кадки? Ты бы мне сказала, я бы тоже на дверь налег! Эх, дуреха!
Алла не обиделась: она и сама с детства знала, что не умна, так все говорили. Пленник навалился на дверь, она снова уперлась в стену ногами, и кадка быстро отодвинулась на необходимое расстояние.
