Полагаешь, получится?
– Против дара великой прародительницы скифов бессильны даже боги, дерзкая девка! – предупредил коротышка. – Коли ты желаешь пережить этот день, тебе лучше меня не сердить. Поэтому стой смирно и отвечай на мои вопросы. Кто ты такая и чего тебе надобно возле моего города?
– Все очень просто, о великий сын змееногой богини Табити! Я разгадала секрет всемогущества скифского народа! – развела руками юная гостья. – Ваш секрет вовсе не в тучных стадах и бескрайних степях, о великий, ибо здешние земли скудны. Здешние вольные просторы неспособны прокормить даже одну семью, и потому степняки вынуждены проводить жизнь в скитаниях, путешествуя вслед за своими поедающими траву табунами и отарами. Но как бы вы ни старались, все равно скот не может дать своим хозяевам ничего, кроме шкур и мяса. Ваш секрет вовсе не в могуществе великой Табити, умеющей ходить сквозь священный огонь на любые расстояния, обращать живые существа в камень и даровать отнятую жизнь обратно. Секрет величия вашего народа спрятан здесь, в аркаимских городах и шахтах. Именно здесь вы добываете драгоценную бронзу, каковая потом обращается в котлы, украшения и жаровни. Здесь вы добываете чудесный металл, на который вымениваете себе хлеб и ткани, самоцветы и соль, дерево и нефрит. Именно здесь, в медных рудниках, бьется истинное сердце степей!
– И зачем ты рассказываешь мне все это, несчастная? – скривился коротышка.
– Неужели непонятно? – звонко рассмеялась неведомая богиня. – Я отвлекаю ваше внимание.
– Что-о?! – Скифы оглянулись и увидели десятки волков, рысей и медведей, бегущих к ним уже по земляной крыше города. Лесным и степным зверям не составило труда бесшумно пробраться сквозь сочные высокие травы и стремительно подняться наверх по земляным стенам. Стоило только страже отвернуться, посмотреть пару минут в другом направлении… И все, сопротивляться стало поздно.
Девушка резко вскинула руку, и из-за ее спины выступили четверо лучников. Почти одновременно тренькнули четыре тетивы, и четыре стрелы с острыми кремниевыми наконечниками вонзились низкорослому потомку Табити в спину и правый бок. А еще через миг – еще четыре.
Правитель города молча рухнул, остальные скифы выдернули из поясных петель оружие. Однако кидаться вчетвером на многочисленную звериную стаю не торопились. Уж очень неожиданным и непривычным оказался их враг. Звери тоже не нападали – лишь скалили зубы и угрожающе рычали. Медведи окружили черные зевы люков, росомахи, водя носами, бегали по плоской вершине рукотворного холма, волки, угрожающе вздыбив шерсть, плотно окружали четверых воинов.
Заминка длилась совсем недолго – по земляному склону вскарабкались наверх несколько мужчин в меховых одеждах, взялись за лежащую у края стены жердяную лестницу в два шага шириной, толкнули через опорное бревно вниз. И после этого на крышу не имеющего ворот города забежали уже десятки крепких воинов с палицами и топориками в руках.
Одной из последних наверх поднялась девушка в венке, пробралась через стаю вперед, к скифам.
– Как я уже говорила, – ласково сообщила она, – мне не хочется никого убивать. Бросьте оружие, дети степей, и вы останетесь живы.
Четверо воинов переглянулись. Один из пожилых тихо выругался и уронил палицу себе под ноги. Остальные скифы последовали его примеру.
– Вот и славно, мудрые воины, – облегченно вздохнула гостья. – Мы опять обошлись без крови. Весар, неси сюда зеркало!
Часть первая. Родовая ведьма
Бабушкино платье
Как положено настоящей сказочной истории, эта началась в ночь перед Рождеством, в занесенной снегом деревеньке, притаившейся неподалеку от Валдая, на узеньком шоссе, ведущем от старой московской трассы к древнему, как валдайские ледниковые морены, городу Удомле. И пускай ныне в не менее старинной Озеровке большинство домов принадлежали не крестьянам, а московским дачникам, пускай в каждой избе горели не лучины, а яркие электрические огни, пускай на деревьях и заборах перемигивались светодиодные гирлянды, пусть во дворах отдыхали ныне не лошади и коровы, а джипы и кроссоверы, пусть в горницах пылали камины, а не печные топки, пусть в окнах сверкали стеклопакеты, а не белело промасленное полотно, однако избы оставались все теми же несокрушимыми бревенчатыми громадинами, каковые стояли здесь не первый век и надежно укрывали от невзгод и морозов многие поколения русских людей. Как было и многие века назад, на улице сверкал в лунном свете такой же снег, что видели деды, прадеды и прапрадеды здешних обитателей, мела такая же поземка, перемигивались те же звезды, и потому нынешняя праздничная ночь была для смертных столь же завораживающей и магической, как сто, и двести, и тысячу лет назад.
Именно с этим рождественским настроением Светлана, приехавшая вместе с родителями в старый деревенский дом, ныне именуемый «дачей», и подняла крышку старого бабушкиного сундука. Ибо приближалось время святок, и девушке хотелось найти какую-нибудь старинную одежду, дабы завтра поутру удивить соседей необычным нарядом.
Вполне современная восемнадцатилетняя красотка – возможно, чуть крупноватая, но зато с яркими голубыми глазами, длинными каштановыми волосами и мягкими чертами лица, Света не отличалась суеверностью. Трудно обрести религиозность, будучи студенткой фармакологического института и на протяжении двух лет рассматривая человека как большую банку с химреактивами. Однако бокал шампанского, смех катающихся с горки детей, звон колоколов, хрустящий под ногами наст, полная Луна и звездное небо и само осознание наступающего праздника сыграли свою роль – Света поддалась общему рождественскому наваждению. Ей захотелось избавиться от джинсов и пуховика, вязаной шапочки и наушников и стать той сударушкой, каких рисуют на лубочных картинках: розовощекой и веселой, в пуховом платке, полушубке и в сарафане с пышными юбками.
