И только когда Мануэль пристроился рядом и спросил, что он думает о предстоящем сражении, Релкин очнулся и вспомнил, где он и что с ним происходит.
– Тебе не приходило в голову, что никто из нас может и не выжить? Они здорово превышают нас по численности.
Релкин вытянул губы и пожал плечами:
– Их могло быть и больше, но я полагаю, что эти горцы покажут им, что такое по-настоящему сражаться. Если бы ты меня спросил, я мог бы тебе сказать, что они еще злее, чем дикие волки.
– А отчего ты не молишься, как я посмотрю? Все остальные это делают.
Релкин вновь пожал плечами:
– Я не поклонник этих богов. Мне больше по душе старые.
– Если они существуют, тогда, возможно, тебе следует попросить их о помощи.
– Не знаю, как звать их на помощь. Когда они сами тебе помогают, ты просто получаешь лишний счастливый шанс.
Мануэль улыбнулся:
– За последние несколько месяцев у тебя было много таких шансов.
– Когда старина Каймо помогал мне, тогда мне ужасно везло.
– Так ты не боишься?
– А ты что – первый раз в большом сражении?
Мануэль слегка поник головой:
– Да.
Он был старше Релкина и хорошо образован, но знал, что Релкин видел больше сражений за три года службы в легионе, чем многие люди – за целых десять лет.
– Мануэль, сколько бы раз ты ни был в сражениях, всегда есть вероятность, что на этот раз ты не уцелеешь. Знаешь ли ты, какие самые серьезные раны может получить драконир?
Мануэль взглянул на него, и в глазах у него внезапно промелькнул огонь:
– Конечно, на меня может наступить дракон.
Релкин кивнул:
– Правильно, и ты можешь забыть весь этот вздор о славе и чести, который в тебя впихивали в академии. Сражение – это просто состояние страха и ярости, которые все повторяются и повторяются столько, сколько ты можешь это вынести. Сражаться – это значит: ты, я, драконы и все остальные в эскадроне. Это все мы, это сражающийся Стодевятый. Только мы. Мы видели много боев и попадали в разные переделки, но мы всегда возвращались. Никто не сможет победить нас, понимаешь?
– Понимаю.
Релкин видел: теперь Мануэль будет драться, понимая, что стал частью целого – Стодевятого драконьего эскадрона.
Верным было и то, что Релкин рассматривал предстоящую битву слегка отстраненно, в чем было и некоторое любопытное смирение для военного. После битвы при Селпелангуме любая другая должна казаться незначительной. После осады в Урдхе любые передряги воспринимаются относительно спокойно.
И кроме того, парень знал, что должен выжить, потому что его «судьба» ждет его на востоке, в Арнейсе.
Более того, в его маленьком подразделении царил высокий боевой дух. Даже несмотря на то, что врагов было в пять раз больше, эскадрон буквально излучал яростную энергию. Драконы, которых впервые за много дней хорошо накормили, просто кипели и были готовы к схватке с любым врагом. И Релкин знал, что впечатления его не обманывают.
И еще были жители Ваттеля, члены клана, сыгравшего важную роль в истории войн, несколько тысяч молодых людей, которых вел самый великий из старых воинов.
В это время всадники на маленьких горных пони мчались во все уголки Ваттеля, призывая всех мужчин старше пятнадцати лет, послужить в Фирде Ваттеля.
Мануэль отстал и шел теперь за Пурпурно-Зеленым. Релкин попытался мысленно вернуться к Эйлсе, дочери Ранара, но прежний душевный подъем куда-то пропал, некий неприятный голос вторгся в его мечты. Это был голос реальности, и он говорил ему, что нечего быть настолько глупым, чтобы мечтать о дочери вождя клана, что она не выберет сироту-драконопаса ни в любовники, ни в мужья.
Подобные мысли заставили его вспомнить еще раз о Миренсве Зудейна. Там тоже все кончилось тем, что сердце его было разбито, а его чувства растоптаны.
Количество «если» росло на глазах. Если бы только он мог поговорить с ней наедине! В ее глазах было какое-то особенное выражение. Она не могла его обмануть.
