– О да, отец. Он поразительно много знает о мире. Для своих лет он видел слишком много.
– Ты можешь увлекаться парнем, дочь моя, но все же будь осторожна, хорошо? Бывают страсти, которые становятся неуправляемыми и приводят к несчастьям.
Она покраснела:
– О, отец, мы любим друг друга, но мы знаем, что наша любовь обречена. Он должен служить в легионе еще целых семь лет. Как я могу так долго ждать своей свадьбы, в особенности если под рукой у меня восхитительный Эдон Норват?
Ранар хмыкнул. Он знал настоящее отношение ее к Эдону Норвату.
– Дитя мое, если ты хочешь сделать свою собственную ошибку, ты можешь ее сделать, но тогда ты не сможешь зачать наследника Ранару, вождю клана.
Она вздохнула. Биологический императив наследственности.
– Я понимаю, отец.
Ранар молчал, пока она перевязывала его раны чистыми льняными бинтами. Он думал о будущем и о роке, который, кажется, навис надо всем, что ему дорого.
В дальней стороне лагеря, около больших палаток, где размещался Стодевятый драконий марнерийский эскадрон, сидели Релкин и маленький Джак. Осиротевший драконопас задыхался от рыданий. Его дракон погиб, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Расп сгорел на погребальном костре, как и положено дракону. Но сам Джак был еще жив и теперь думал, что это не правильно. Он должен умереть и соединиться со своим драконом в царстве теней.
Самоубийства были обычным явлением среди драконопасов, потерявших драконов, и все, включая командира эскадрона, были весьма обеспокоены судьбой мальчика. Дигаль Таррент чувствовал, что вряд ли может надеяться убедить юного Джака хоть в чем-то. Отношения между ними в последнее время только ухудшались. Таррент был вынужден попросить Релкина поговорить с Джаком.
Джак, когда не плакал или причитал, был мрачен и молчалив. Релкин долго выжидал, старательно подбирая слова:
– Джак, послушай меня. Ты потерял Распа, и мы все горюем с тобой. Все любили старину Распа. Мы не думаем, что ты забудешь его через день или два, но послушай, Джак, ты должен делать дело. Брайон ведь тоже погиб. Мы сегодня хоронили его.
– Я знаю, я там был.
– Но это означает, что у Альсебры нет больше драконопаса. Моно обработал ее раны, но ей нужен кто-то, кто будет ухаживать за ней постоянно. Возьми ее, Джак. Мы рассчитываем на тебя.
Релкин внутренне вздохнул с облегчением, когда понял, что Джак, пожалуй, не против. Тем не менее мальчик был не уверен, что справится.
– Мне нравится Альсебра, – сказал он. – Но она очень придирчива. Она – не как мой Расп. И я не знаю, нравлюсь ли ей я.
– Альсебра – необычайно умная дракониха, Джак. Мы все знаем это. Ты можешь рассчитывать на то, что она не будет к тебе попусту придираться. Она знает, что ей нужен драконопас. Что, ты думаешь, она чувствует? Они с Брайоном росли вместе. Она в глубокой печали, так же как и ты.
– Правда? – Джак старался увидеть на лице Релкина какие-то признаки обмана. – Так почему же я всегда чувствовал, что она меня не любит?
– Возможно, вначале она и не любила. Она ведь такая. Ты же сам сказал, что ей не легко понравиться. С Брайоном она тоже была не особенно ласковой. Он всегда жаловался на это. Но она здорово владеет своим Андаунтом, в сражении на нее просто залюбуешься.
– Это так, я видел, она выделывает с ним такие штуки, на которые был бы способен только человек с коротким мечом.
Релкин кивнул. Они с Базом часто говорили об искусстве Альсебры.
– Конечно, Андаунт маловат для дракона, – продолжал Джак. – И все ее снаряжение поменьше, чем у Распа. Я никогда не смогу воспользоваться чем-либо из его снаряжения.
– Они отдадут снаряжение Распа другому дракону, Джак. Ты же знаешь.
Джак посмотрел на Релкина:
– Ты действительно думаешь, что я смогу это сделать, Релкин?
– Конечно, спроси ее.
Несколько минут юный Джак сидел, собираясь с силами, а затем поднялся и направился в палатку Альсебры. Шелковисто-зеленая дракониха не спала, она правила Андаунт на точильном камне.
Чуть позже Релкин взглянул через полу палатки. Джак сидел на спине у драконихи, осматривая ее повязки и раны. Они негромко говорили друг с другом, как обычно переговариваются драконопас и дракон. Релкин отошел и взялся за свои дела. Утром им предстоял поход, а работы накопилось много.
Всю ночь на месте древнего дворца королей Вероната горели костры. На место отремонтированных лат, щитов и оружия солдаты подтаскивали к кострам все новые и новые груды помятого металла, подвозили тележки, нагруженные латами и шлемами драконов. К утру кузнецы еще не закончили, но готовились свернуть работы, потому что лагерь должен был сниматься сразу же после завтрака. И вот маленькая армия опять выступила в поход,
