– Собственной персоной. Только, увы, босой.
Один за другим появлялись фидеры, постепенно заполняя шарообразный отсек. Конфигурация, крупный план отдельных анклавов остались такими, как задавала сама Джейн. Блистающий Пояс никуда не делся. В Омонье шевельнулся червячок гнева: ее, королеву, лишили власти, а империя не погибла.
– Где ты был? – спросила она, когда темная фигура пристегнула ограничитель приближения и поплыла к ней.
– Что вам рассказывали? – поинтересовался Дрейфус.
Усиливающийся свет окрашивал его лицо синим. Дрейфус казался опухшим и взъерошенным.
– Ничего.
– Вы восстановлены в должности, – объявил Дрейфус. – Разумеется, если хотите.
В отсутствие посетителей Джейн почти разучилась слушать. Слова Дрейфуса казались расплывчатыми и бесформенными, словно ей спросонья заложило уши.
– А как же Криссел, Гаффни, Клирмаунтин? А Бодри что говорит? Не верю, что они согласились.
– Скажем так: обстановка в высших эшелонах власти заметно изменилась. Майкл Криссел, судя по всему, погиб. Гаффни оказался предателем, в этот самый момент его оперируют. Бодри я только что отговорил подавать в отставку.
– Погоди! – попросила Омонье. – Что случилось с Крисселом?
– Связь с ним оборвалась, когда он с отрядом полевых префектов хотел состыковаться с Домом Обюссонов. Связь потеряна со всем Домом Обюссонов и с тремя другими анклавами.
– Никто мне об этом не сообщил, – покачала головой Омонье.
– Речь о четырех анклавах, на которых Талия обновляла софт центров голосования. Видимо, нас ловко использовали. После установки обновлений дыра в системе безопасности закрылась, зато разверзлась целая пропасть. Такая, что в четырех анклавах власть захватила воинствующая группировка.
– Думаешь, Талия участвовала в заговоре?
– Нет, ее использовали втемную, как и остальных. В Дом Обюссонов хотел отправиться я, но Гаффни решил иначе, и полетел Криссел. Впрочем, это ничего не изменило бы, – с мрачной уверенностью добавил Дрейфус.
– А что с Гаффни?
– Он помогал врагу, используя служебные привилегии. Похоже, Гаффни и поколдовал над софтом Талии, чтобы обновление получилось таким, как нужно ему.
– Никогда бы не подумала, что Шеридан предатель.
– По-моему, он твердо верил, что поступает правильно, даже действуя против своей организации. Предателями он считает нас: мы несерьезно относимся к своим обязанностям и губим Блистающий Пояс.
– Если ты прав, то мы виновны – хотя бы частично.
– Это почему же?
– «Доспехи» породили такого, как Гаффни. Вообще-то, любой хороший префект – без пяти минут монстр. Большинство из нас держатся в рамках, но язык не поворачивается осуждать того, кто за них выходит.
– Гаффни еще предстоит объясниться, – проговорил Дрейфус.
– Ты, конечно же, прав. – Омонье глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Теперь скажи, кто против нас. Имя у тебя есть?
– За захватами анклавов стоит Аврора Нервал-Лермонтова. Она одна из Восьмидесяти, Джейн. Это значит: она мертва и существует лишь в бесплотных симулякрах, загруженных в память компьютера. Симы эти якобы заморожены, неподвижны, словно нанесенные на лист бумаги.
Омонье обдумала услышанное. Ее собственные воспоминания подтверждали, что Нервал-Лермонтовы вместе с другими семьями спонсировали эксперименты по трансмиграции разума. Пятьдесят пять лет прошло, подумала она. Трагедия Восьмидесяти ужасала не меньше, чем полвека назад.
– Даже если я поверю… откуда нам знать, что все беды от Авроры?
– Мне свидетельница сказала. Ее держали в заложниках внутри астероида, принадлежащего Аврориной семье. По словам свидетельницы, она входила в контакт с существом по имени Аврора.
– Та свидетельница…
– Из сочленителей, ее звали Клепсидра. Тут и начинаются проблемы.
– Выкладывай, Том.
– Клепсидру вместе с уцелевшими членами экипажа держали на борту корабля, запрятав его так глубоко в астероиде, что связаться с другими сочленителями они не могли.
– Пока логику улавливаю.
Дрейфус улыбнулся:
– На том корабле было сочленительское устройство под названием «Пролог», которое позволяет заглядывать в будущее.
