– Что же вы выяснили, Пола?
– Не подходите ближе, префект Дрейфус!
Она еще не закончила фразу, а Дрейфус увидел кабину, благо дверь оставили открытой. Поверхностное натяжение превратило капли крови в облако идеально круглых алых шариков. Лансинг Чен, пристегнутый к правому пилотскому креслу, был мертв. Горло ему перерезал хлыст-ищейка, который держала Пола Сааведра. Она пристегнулась к левому креслу пилота и развернулсь вместе с ним лицом к Дрейфусу и Спарверу. Пола сидела нога на ногу, в правой руке хлыст, левая над подсвеченными голубым рычажками приборной панели.
– Зря ты убила Чена, – заметил Дрейфус, крепче сжимая хлыст.
– Соедините меня с Мерсье, – проговорил в свой браслет Спарвер. – У нас тут ЧП. Срочно нужны реаниматоры.
– Я не хотела его убивать, – с неприкрытой угрозой проговорила Сааведра. – Чен был хорошим человеком и верно служил «Головне» до самого конца. Разве он виноват, что начал сомневаться?
– В чем сомневаться?
– Уничтожение Раскин-Сартория не понравилось никому из нас, но большинство сочли это досадной неизбежностью – вроде военных потерь. Большинство, но не Чен. Он решил, что мы перегнули палку, что девятьсот шестьдесят жизней – слишком высокая цена для безопасности. Он решил, что нам пора выйти из тени.
– Он был прав.
Кончик хлыста у Сааведры блестел багровым.
– Нет, не был. Сейчас важнее всего найти новое убежище Часовщика.
– Согласен целиком и полностью. Аврора не должна разыскать Часовщика, а вот «Доспехам» эта информация нужна как воздух.
– При нормальном раскладе я не спорила бы. Но «Доспехи» скомпрометированы. Кто-то долго рыскал и подбирался к «Головне». Наверное, тот же самый тип устроил атаку на Раскин-Сарторий.
– Старший префект Гаффни. Он уже вышел из игры. Я лично этим занимался, так что можешь мне довериться.
– Неужели? Ты ухитрился разыскать нас, Дрейфус. Откуда мне знать, что ты не преемник Гаффни?
– В какой-то мере преемник. Пола, зачем ты убила Чена?
– Объяснила же: в последний момент он струсил. Решил остаться здесь и покаяться перед «Доспехами». Я не могла этого допустить, как не могу допустить, чтобы ты меня задержал.
– С тобой ничего плохого не случится, – пообещал Том, но если прежде он говорил откровенно, то сейчас лукавил.
Убийство сослуживца – поступок непростительный.
– Даже если я совершу самоубийство, вы протралите мой труп и выясните, где спрятан Часовщик. Поэтому я должна улететь. Дрейфус, ты видишь мою левую руку?
Он кивнул:
– Ты неспроста ее так держишь.
– На катер я села с четырьмя ищейками. Они в режиме гранаты максимальной мощности и управляются с этой панели. Хлысты надежно спрятаны, искать бесполезно.
– На территории «Доспехов» хлысты не детонируют. Сработает позиционная блокировка.
– Я сняла ее без малейшего труда. – Сааведра разочарованно покачала головой. – Префект, я же из «Головни». Представь, на какие меры мы шли целых девять лет, чтобы и прятаться, и эффективность сохранять. Хитростями и уловками владеем в полном объеме.
– Пола, не делай этого. Стыковочный узел нам нужен целым.
– Если не помешаешь мне улететь, гранаты не сдетонируют. Попробуешь остановить – рука у меня не дрогнет. Взрыв не нанесет анклаву серьезного ущерба, хотя стыковочный узел из строя, наверное, выведет. Главное – от меня не останется ничего, что можно протралить.
– Мне нужно выяснить, где сейчас Часовщик, – не унимался Дрейфус.
– Я не рискну тебе довериться. «Доспехи» надежными я больше не считаю. «Головня» – единственное подразделение, способное заниматься серьезными делами.
– Раз считаешь, что мне нельзя доверять, зачем сказала, что Часовщик еще жив?
– Я сказала лишь то, что уже известно Авроре. А теперь, префекты, вон с катера!
– Мы тебя выследим. Куда бы ни полетела. Пола, ты только откладываешь неизбежное.
– На «Доспехах» нет ни одного корабля, который удастся подготовить достаточно быстро, чтобы меня догнать. – Сааведра позволила себе самодовольную улыбку. – Я знаю: лично проверяла. И выследить меня не удастся: этот катер недоступен для ЦКТ. Если бы не кризис, вы могли бы попробовать, мобилизовав все активы, а так даже не пытайтесь. Я исчезаю, обо мне вы больше не услышите.
– А обо мне ты, может, еще услышишь, – проговорил Дрейфус.
