потянулась к портативному голоклавиру, лежащему на коленях, и пальцы задвигались до того стремительно, что превратились в расплывчатое пятно. Грянула музыка, больше похожая на канонаду.
Рука отстранилась от пульта, и аккорды смолкли.
– А я уже начала беспокоиться: где это вас черти носят?
– Ты, сука! – рявкнула Хоури. – Отдавай мою дочь.
Скади будто не услышала:
– Клавэйн, так что у вас стряслось?
– Небольшая накладка.
– А, вижу: волки тебе руку отгрызли. Как же это ты оплошал?
Клавэйн показал ей нож:
– Что надо было сделать, я сделал. Помнишь его, а, Скади? Уже не первый раз он спасает мне жизнь. Это им я вспорол пленку вокруг кометы, когда у нас с тобой вышел небольшой спор насчет политики Материнского Гнезда. Ты ведь не забыла тот маленький инцидент?
– Много воды утекло с тех пор, когда я в последний раз видела твой нож. Тогда у меня было прежнее тело.
– Сочувствую, но что случилось, то случилось. Если бы потребовалось повторить, я бы ни секунды не колебался.
– А я, Клавэйн, ни секунды в этом не сомневалась. Какие бы слухи ни ходили о тебе, ты всегда был принципиальным.
– Мы пришли за ребенком, – сказал Клавэйн.
Слабым кивком Скади дала понять, что заметила появление Хоури.
– Я уже догадалась.
– Ты отдашь нам Ауру или будет как в прошлый раз – хлопотно и грязно?
– А что бы ты предпочел, Клавэйн?
– Послушай, что было, то быльем поросло. Сколько бы вреда мы ни причинили друг другу, во что бы мы ни верили и с какими бы принципами ни носились, теперь это не имеет значения.
– То же самое я сказала Ремонтуару.
– И тем не менее вы договорились, – сказал старик. – Мне это известно. Давай и мы с тобой ударим по рукам, снова объединим силы. Верни Ауру, и мы поделимся с тобой тем, что от нее узнаем. В перспективе от этого выиграют все.
– Клавэйн, посмотри на меня. О какой перспективе ты говоришь? Из этого корабля мне живой не выбраться.
– Если ты травмирована, мы поможем.
– Вот уж не думаю.
– Отдай Ауру! – выкрикнула Хоури.
Скорпион подошел к Скади, чтобы осмотреть ее. На ней была светлая, почти белая, броня. Похоже на хамелеофляж: прежде чем вырубилось освещение, он подстроился под фон, а именно под цвет льда, который образовался из конденсата в рубке или проник снаружи. Бронированный скафандр был выполнен в стиле средневековых доспехов, с выпуклыми подвижными пластинами, прикрывающими колени и локти, и с несоразмерно большим нагрудником. Ниже узкой, почти девичьей, талии – похожая на юбку кольчуга. А что было еще ниже, Скорпион разглядеть не смог, эту часть сочленительского тела покрывал лед, пришпиливший Скади к креслу, точно выставленную на продажу куклу.
Повсюду вокруг кресла черными комками лежали скопления ингибиторов. Ни один из этих наростов не шевелился и не прикасался к Скади.
– Я могу отдать вам Ауру, – проговорила она, – но не бесплатно же.
– Она не продается и не покупается. – Судя по слабому, хриплому голосу, разговор отнимал у старика много сил.
– Не ты ли предлагал сделку? – спросила Скади. – Или в твоем понимании торг – это угрозы?
– Где она?
Скади подняла руку. Ее броня с треском разломила ледяную корку. Сочленитель погладила доспех на своем животе:
– Здесь, во мне. Я поддерживаю в ней жизнь.
Клавэйн быстро оглянулся на Хоури, глазами давая понять: все, о чем она рассказала, подтвердилось.
– Хорошо, – кивнул он. – Скади, мы тебе за это благодарны. А теперь верни ее матери.
– Как будто тебе есть дело до ее матери, – усмехнулась Скади, передразнивая его тон. – Или до ребенка.
– Весь этот путь я проделал ради ребенка.
– Весь этот путь ты проделал ради ценного ресурса, – возразила Скади.
– А для тебя, стало быть, судьба девочки значит куда больше?
– Хватит, – вмешался Скорпион. – У нас нет времени на пустые споры. Кто и для чего нам понадобился – не твое дело. Отдай по-хорошему.
– Отдать по-хорошему? – Скади усмехнулась, рассматривая свинью. – Ты и правда думаешь, что все так просто? Оно во мне. У меня в утробе.
