Пропасть Искупления

– Допускаю, что ты прав, Скорп, – согласилась Хоури. – Но почему тогда Аура требует с ними встретиться?

– А главное, добраться до Хелы? – добавил Васко.

Скорпион повернулся к нему и на секунду впился взглядом:

– У тебя все?

– Да, – ответил Васко.

– Тогда, думаю, пора принять решение, – сказал свинья. – Мы выслушали доводы обеих сторон. Можно полететь на Хелу, в надежде найти там нечто стоящее затраченных усилий. Или отправиться на Йеллоустон, где наверняка можно спасти очень многих. Надеюсь, мое мнение по этому поводу вам уже известно. – Скорпион кивнул на оставленные ножом Клавэйна царапины. – И еще я думаю, все вы знаете, что сделал бы в данных обстоятельствах Клавэйн.

Никто не ответил.

– Но есть одна проблема, – продолжал Скорпион. – Она заключается в том, что выбирать не нам. Тут не демократия. Мы можем только довести свои аргументы до сведения капитана Джона Бреннигена и попросить его принять решение.

Скорпион достал из кармана пригоршню красного порошка, который носил все эти дни. Это был оксид железа, найденный в одном из цехов, – ближайшее подобие марсианской пыли, которую можно раздобыть за двадцать семь световых лет от Марса. Порошок посыпался между короткими и тупыми пальцами свиньи на середину стола, между «Й» и «Х».

Скорпион знал: настал момент истины. Если ничего не случится – если корабль не сообщит о своих намерениях сразу же, отклонив струйку пыли к одной из букв, – с властью Скорпиона покончено. Он выставит себя посмешищем перед всеми. Но Клавэйн никогда не избежал бы такой проверки. Вся его жизнь состояла из попаданий то в огонь, то в полымя.

Скорпион смотрел на стол. Порошок в его руке заканчивался.

– Ваше слово, Джон.

Хела, год 2727-й

Ночью снова заговорил голос. Его источник дождался, когда Рашмика вернется от настоятеля и останется одна. Она надеялась, что в тот первый раз действовал яд куэйхистов, каким-то образом попавший в ее нервную систему и сыгравший злую шутку с рассудком. Но это не было временным помешательством: тихий и спокойный голос звучал слишком разумно. А то, о чем он вещал, логично увязывалось с действиями Рашмики и вовсе не напоминало горячечный бред.

«Рашмика, – говорил голос, – пожалуйста, выслушай нас. Кризис приближается, и тому есть немало признаков».

– Уйди, – ответила она, зарываясь головой в подушку.

«Сейчас нам нужна твоя помощь».

Она знала, что, если не ответит, голос не угомонится, ведь его терпение бесконечно.

– Помощь? – переспросила она.

«Мы знаем намерении Куэйхи провести собор по мосту. У него ничего не выйдет, мост не выдержит „Пресвятую Морвенну“. Его строили не для соборов».

– Откуда вам это известно?

«Мост сделали не вертуны, он появился гораздо позже. И ему не выдержать тяжести „Пресвятой Морвенны“».

Рашмика села на узкой кровати и, подняв жалюзи, впустила в комнату цветной витражный свет. Она слышала, как гремит внизу машинное отделение, как вздрагивает и гудит на ходу тело «Пресвятой Морвенны», и представляла себе мост, вычурный, сверкающий где-то впереди, предчувствующий огромную тяжесть, что скользит к нему по льду.

Что значит «он появился гораздо позже»?

– Я не могу остановить собор, – сказала она.

«И не надо. Просто перенеси нас в безопасное место, пока не поздно».

– Попросите об этом Куэйхи.

«Неужели ты думаешь, Рашмика, что мы не пробовали? Часами его уговаривали, изо дня в день. Но настоятель не внемлет. Мы ему не нравимся; он предпочел бы, чтобы нас не стало вовсе. Иногда даже ухитряется внушить себе, что мы только мерещимся. Если собор упадет с моста, мы погибнем. И Куэйхи готов на это – тогда ему больше не придется думать о нас».

– Ничем не могу помочь, – ответила Рашмика. – И не хочу помогать. Я вас просто боюсь. Даже не знаю, кто вы такие и откуда взялись.

«Тебе известно больше, чем ты думаешь, – сказал голос. – Ты явилась сюда, чтобы встретиться с нами, а не с Куэйхи».

– Какая чушь!