корабль мне понадобится.
На коленях у настоятеля Рашмика увидела переносной пульт управления. Куэйхи водил над ним сухонькими руками, как спирит над доской Уиджа.
– Это ваш? – спросила Рашмика.
– «Доминатрикс», – вмешался в разговор Грилье, словно это название должно было что-то значить для Рашмики. – Давным-давно этот корабль доставил Куэйхи к Хеле. А потом спас его, когда он сунул нос не в свои дела и крепко влип.
– Да, это не просто корабль, а историческая достопримечательность, – сказал Куэйхи. – А сейчас прошу всех на борт. Некогда предаваться воспоминаниям. Я обещал Хакену быть у фиксатора через полчаса, как только стража доложит о выполнении задачи.
– «Ностальгию» вам не захватить, – прошептала Рашмика.
В борту «Доминатрикс» открылась дверь; комингс находился точно вровень с площадкой. Куэйхи направил к проему свою койку, явно намереваясь первым очутиться на борту персонального судна. Рашмика встревожилась: не решил ли настоятель улизнуть в одиночку, бросив остальных на соборе? Все эти разговоры о страховке и предосторожности запросто могут оказаться ложью. У себя в покоях настоятель заявил, что закончилась одна эпоха и началась другая. Что, если прежние договоренности уже не принимаются им в расчет, как и просто доводы здравого смысла?
– Подождите нас, – попросил Грилье.
– Конечно подожду! Кто еще позаботится, чтобы я не протянул ноги?
Корабль вдруг отпрянул от площадки; теперь между ее краем и люком зиял метр пустоты. Пальцы настоятеля панически заметались по пульту. Из корпуса «Доминатрикс» в разные стороны выстрелили стабилизирующие сопла; долю секунды из них торчали клинки пламени с фиолетовыми контурами.
Глаур добрался до мастерской. Здесь, как сокровища в сказочных каменных пещерах, хранились сотни инструментов. Все сверкало, разложенное на полках в идеальном порядке. С таким подспорьем можно выбраться из любой западни. Единственная сложность – как затащить на верх винтовой лестницы, к решетке. Да еще надо не пораниться при работе, а это тоже будет непросто в тамошней тесноте. Он осмотрел инструменты: ничего, будет неудобно, но он справится. Времени хватит.
Руками в перчатках он брал и возвращал на место один инструмент за другим. Не хотелось бы ошибиться в выборе, это вынудит снова спускаться в скафандре по винтовой лестнице.
Он посмотрел назад, в глубину машинного отделения. Задумавшись о том, как лучше прорезать выход, Глаур вдруг понял, что не нужно подниматься по лестнице. Следует выбраться с «Пресвятой Морвенны» самой короткой и легкой дорогой. У него нет ни пожитков, без которых нельзя обойтись, ни любимой женщины, которую нельзя не спасти. Стоило подумать о пожитках, и он вспомнил, что на гаражном уровне вряд ли найдется вездеход.
Он может покинуть машинное отделение в считаные минуты, прорезав путь наружу.
Выбрав резак, Глаур подошел к одной из прозрачных панелей в полу. Внизу скользила земля. Почти двенадцать метров высоты, но это гораздо меньше, чем если подниматься по винтовой лестнице, а оттуда спускаться на грунт. Разрезать стекло и защитную решетку под ним не составит труда. А вот как потом спуститься, избежав травм, – это задачка посложнее.
Глаур вернулся в мастерскую и взял бухту кабеля. Вроде где-то лежит и веревка, но искать ее некогда. Не так велика здешняя сила тяжести, чтобы от кабеля требовалась особая прочность.
Вернувшись к окошку, Глаур поискал глазами вокруг и увидел стойку мостка, наглухо привинченную к полу.
Один конец Глаур привязал к опоре, на другом сделал петлю и продел в нее инструментальный пояс, который затем застегнул поверх скафандра. Подергал кабель – вроде крепок. Похоже, трех-четырех метров до земли не хватит, но это не беда. Убогая, конечно, получилась снасть, оскорбляющая чувства инженера. Но Глаур не желал оставаться на борту обреченного собора ни одной лишней минуты.
Он опустил визор и убедился, что воздух в шлем поступает нормально. Потом сел на пол, так что окошко оказалось у него между ногами, и включил резак. Направив тонкий, как ланцет, луч на стекло, Глаур почти в ту же секунду заметил струйку вырывающегося наружу газа. Очень скоро из машинного отделения уйдет весь воздух. Аварийные перегородки герметизируют остальную часть собора, но что толку? Все, кто остался наверху, доживают последние часы. А может, Глаур уже последний человек на борту «Пресвятой Морвенны». Эта мысль взволновала его: вот уж не чаял стать исторической личностью!
Он резал стекло и придумывал подвиги, о которых потом будет рассказывать.
Глава сорок девятая
Зачистка внутренних помещений «Ностальгии по бесконечности» была закончена. Повсюду лежали мертвые ультра, их раны дымились. Попадали среди убитых и монахи, но потери соборной стражи были невелики. Бойцы переступали через поверженных врагов, не забывая тыкать в них раскаленными докрасна стволами автоматов или бозеров. В коридорах по стенам едва сияли лампы, мрачные красные отсветы падали на мертвецов. Странно, но эти враги не походили на ультра, в большинстве они выглядели как обычные базово-линейные люди. Возможно, при вскрытии у них обнаружатся имплантаты, но снаружи не заметно никаких протезов и модификаций. Единственное отличие от соборной стражи – среди убитых на удивление много гиперсвиней. Монахи толкали и переворачивали их с особым интересом: на Хеле не часто увидишь такое существо. Как свиньи оказались на этом корабле, почему они сражались
