— Может быть, ты под таким углом взяла… Блик от солнца?
— Ты сам знаешь, что дело не в том.
— Да, не в том, — согласился он.
— Дело в самом этом месте, — благоговейно прошептала она. — Оно основано моими предками, сохранено твоими — и это далеко не все. Хорошее, сильное место. Надежное. Думаю, первые трое сюда приходили. И их потомки тоже. Теперь вот я. Я чувствую, что мне здесь рады. Это хороший свет, Бойл. Это добрая магия.
Она взяла его за руку и вгляделась в тыльную сторону кисти, где оставила рану черная магия.
— Коннор сказал, рана чистая, — напомнил он.
— Да. Свет изгоняет тени. В этом Мира была права. — Не выпуская его руки, она заглянула ему в глаза. — Но как в данные обеты, в свет тоже надо верить.
— А ты веришь?
— Верю. — Она поднесла свободную руку к его лицу и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать.
Она верила. На самом дне души она хранила и веру, и решимость. И сердцем приняла то, что поняла сегодня, когда бродила с ним по дорожкам и чистым садикам, дышащим весной, среди витающих здесь духов, легенд и обетов, принесенных ее соплеменниками.
Она полюбила. Наконец это произошло. Полюбила так, как всегда мечтала. Он был ее единственным, мужчиной ее жизни. И с ним ей придется учиться терпению и исповедовать только одну веру. Веру в то, что он тоже будет любить, как любит она.
Она улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой.
— Что у нас дальше?
— Есть еще аббатство Росс. По сути, это мужской монастырь. Росс Эрилли. Это недалеко. Думаю, тебе будет интересно.
— Едем.
Они зашагали к машине, но Айона уже знала, что непременно сюда вернется. Может быть, для того, чтобы повторить крестный путь, а может быть — просто постоять на ветру и полюбоваться просторами.
Она вернется сюда, как возвращались ее предки.
Но сейчас Бойл вел машину, а она смотрела вперед.
Айона увидела его с дороги, оно было как недоброе предзнаменование, массивное сооружение с островерхими башнями и беспорядочным нагромождением стен. Под плотной облачностью оно напоминало место из старого кино, место, где прячутся и плетут свои замыслы рыщущие во мраке неведомые существа.
Ей не терпелось посмотреть это место поближе.
Пикап подскакивал на узкой дороге, с одной стороны которой стояли хорошенькие маленькие домики, одетые в кружево садов, упрямо расцветающих вопреки холодам. По другую сторону раскинулись пастбища со множеством коров и овец.
Впереди, за всей этой чистенькой пасторальной картинкой, высились развалины.
— Я не готовился, — предупредил Бойл, — но знаю, что монастырь старый. Конечно, не такой, как аббатство, но тоже древний.
Айона прошла вперед, и стал слышен свист ветра в каменных развалинах стен и башен, хлопанье птичьих крыльев, мычание скота.
Центральная башня высоко выступала над стенами, крыша не сохранилась вовсе.
Она шагнула в дверной проем, и под ногами зашуршал гравий.
Ниши для усопших, в других случаях — утопленные в пол надгробные камни.
— Думаю, британцы, по обыкновению, выкинули всех монахов, потом, по своему обыкновению, солдаты Кромвеля довели дело до конца и все разграбили. А в довершение еще и сожгли.
— А он огромный. — Айона прошла под аркой и посмотрела вверх на башню и кружащих вокруг нее черных птиц.
Воздух словно уплотнился — будет дождь, решила она. Ветер гудел в стрельчатых окнах, свистел по узкой винтовой лестнице.
— Здесь, наверное, была кухня. — Ей не понравилось, как ее голос отразился от стен, но она все же шагнула ближе к отверстию, похожему на сухой колодец. — Встань вот тут. — Она показала на очаг, размеры которого позволяли жарить на вертеле целого быка.
Бойл переступил с ноги на ногу и жалобно взглянул на Айону.
— Да не люблю я фотографироваться!
— Ну, доставь мне удовольствие. Большой очаг — а ты такой большой мужчина.
Она сделала несколько кадров.
— Они, значит, растили для себя скот, возделывали огород, мололи муку. Вон в том колодце разводили рыбу. Францисканцы.
Айона вышла на открытое место, вынужденная даже при своем малом росте пригнуться под низким арочным перекрытием.
Череда арок, надгробные камни, трава.
