Шестое вымирание

– И каков контроль за подобными лабораториями?

– Самый минимальный, независимый и выборочный. В настоящий момент примерно пятнадцать тысяч ученых имеют допуск к работе с патогенными организмами, но ни одно федеральное ведомство не занимается оценкой потенциального риска всех этих лабораторий, не говоря уж о том, чтобы следить за их деятельностью. Как следствие, все чаще поступают сообщения о небрежном обращении с заразными патогенными препаратами, о пропавших ампулах, о недостаточных мерах защиты. Так что когда речь заходит об авариях, подобных этой, вопрос стоит не если, а когда это произойдет.

Пейнтер уставился в иллюминатор туда, где расползалось покрывало ядовитого дыма. Ему уже сообщили о защитных мерах, принятых на базе: специально созданная смесь нервно-паралитических газов была выпущена в атмосферу для подавления того, что могло вырваться из стен лаборатории, для уничтожения всего живого, что могло бы передать смертельную заразу или способствовать ее распространению.

– Джинн выпущен из бутылки, – пробормотал Пейнтер, имея в виду не только нынешние события, но и в целом стремительный рост числа биоинженерных проектов по всей стране. Он повернулся к Лизе. – И мы должны думать не только о тех центрах, чья деятельность санкционирована государством. Доморощенные генетические лаборатории устраиваются в гаражах, на чердаках, в местных центрах досуга. За небольшую плату любой может научиться самостоятельно проводить генетические эксперименты и даже патентовать свои открытия.

– Какая свобода для предпринимательства! Похоже, бывшие кибертеррористы теперь переквалифицируются в биотеррористов…

– Вот только взламывают они уже не компьютерные, а генетические коды. И опять практически без какого-либо контроля со стороны властей. В настоящий момент государство вынуждено полагаться на то, что все эти подпольные лаборатории сами присматривают за собой.

– Резкое увеличение количества таких лабораторий меня нисколько не удивляет, – заметила Лиза.

– Это еще почему? – удивился Пейнтер.

– Стоимость оборудования и материалов на протяжении последних лет неуклонно снижалась. То, что раньше стоило десятки тысяч долларов, теперь можно достать за гроши. И вместе с тем пропорционально возросла скорость проведения экспериментов. В настоящее время наша способность читать и записывать ДНК ежегодно возрастает десятикратно.

Пейнтер мысленно прикинул: это означало, что всего через каких-нибудь десять лет генная инженерия будет вестись в десять миллиардов раз быстрее.

– События развиваются с головокружительной скоростью, – продолжала Лиза. – Одной лаборатории уже удалось создать синтетическую клетку. А в прошлом году биологи смастерили искусственную хромосому, вырастив с чистого листа живые, совершенно нормальные дрожжи, имеющие в ДНК пробелы, которые ученые намереваются в ближайшем будущем заполнить специальными дополнениями.

– Дизайнерские дрожжи. Замечательно.

Лиза пожала плечами.

– Но у этого джинна, вырывающегося из бутылки, есть и более страшные стороны. Нам следует тревожиться не только о случайных выбросах синтезированных организмов в окружающую среду. Я недавно читала о программе «Стартер» – всего за сорок долларов группа толковых молодых биохакеров обещает прислать сто семян травы, обладающей светящимся геном.

– Трава, светящаяся в темноте? Зачем это нужно?

– По большей части просто хулиганство. Эти ребята хотят, чтобы те, кто купил у них семена, разбросал их в дикой природе. Их поддержали уже больше пяти тысяч человек – а это означает, что свыше пятисот тысяч синтетических семян может быть в ближайшем будущем разбросано по территории Соединенных Штатов.

Пейнтер почувствовал, что все это – лишь верхушка смертельно опасного айсберга. Генерал Меткалф, глава УППОНИР и непосредственный начальник Пейнтера, как-то заметил, что одной из главных проблем службы внутренней безопасности является вопрос о том, насколько уязвимы американские научно-исследовательские лаборатории перед вторжением вражеских агентов. Террористическая организация способна без труда внедрить выпускника университета или даже аспирантуры в эти доморощенные заведения, или чтобы получить в свои руки патогенный организм, или чтобы приобрести знания и опыт, которые затем можно будет использовать в собственной лаборатории.

Пейнтер перевел взгляд на затянутые туманом горные вершины вдалеке.

«А что если там произошло нечто подобное? И мы имеем дело с террористическим актом?»

Чтобы получить ответ на этот вопрос, а также совершить первичный осмотр места, Кроу по приказу генерала Меткалфа вылетел в учебный центр морской пехоты, где был развернут штаб по изучению последствий катастрофы. Пейнтеру предстояло работать во взаимодействии с полковником Бозманом, начальником центра, и другими специалистами, которые уже начали туда съезжаться.

Пейнтер мог бы оставить Лизу в Санта-Барбаре, однако в прошлом ее знания и острая проницательность уже не раз оказывали ему неоценимую помощь. К тому же она сама настояла на том, чтобы ехать вместе с ним, и в ее глазах сверкнул вызов. Протянув руку, Пейнтер накрыл ладонь Лизы своей, сплетая пальцы так, словно им было суждено навсегда оставаться вместе. Ну как он мог хоть в чем-то отказать своей невесте?

Подобная снисходительность отчасти объясняла то, что в этом полете Лизу и Пейнтера сопровождал третий человек. Джош Каммингс, младший брат