по рукам да по причинному месту бить.
— И правильно не разрешает. Это естественное самоисследование, — терпеливо пояснил священник. — Никакого греха в этом нет.
Людмила Сергеевна ушла восвояси, бормоча себе под нос что-то вроде: «Как греха нет?! И сына своего наказывала, а теперь повыдумывали…»
Ну вот, вроде и все. В сторонке его терпеливо дожидалась Алина Буткевич. Алина, непонятно зачем явившаяся на службу. И невольно напомнившая ему девушку из его прошлого, Олю, под чьей личиной его искушал демон-инкуб. Впрочем, вид у молодой женщины был вовсе не искушающий, скорее измученный и нерешительный. В общем и целом, она нисколько не напоминала обычно уверенного в себе консультанта «мангустов», кандидата исторических наук.
Священник подошел к ней и жестом пригласил сесть на одну из скамеечек у стены.
— О чем вы хотели поговорить? — спросил он, и его тут же окликнул знакомый голос отца Андрея:
— Отец Владимир, где вы? Закончили благословлять?
— У меня важный разговор, — раздраженно отозвался он. — Я еще не закончил.
— У нас крещение назначено через пятнадцать минут, вы не забыли?
— Вот и не трогайте меня пятнадцать минут, — зло выпалил священник, немедленно сожалея о собственной несдержанности, но поправить было ничего нельзя. Алина смотрела на него очень странно. — Простите, так о чем вы хотели со мной побеседовать?
Молодая женщина помолчала, видимо, собираясь с мыслями.
— Я даже не знаю, с чего начать, — протянула она. — Наверное, с вопроса: «Чем так плоха гордость?»
Маленький красный «Ниссан» свернул на асфальтовую дорожку, уходящую в окружающий город лес. «Легкие, вот они, легкие Москвы, — думала Алина, выбираясь из машины и захлопывая дверцу. — Это — настоящее. Природа. Наша мать. Колыбель любой цивилизации, которая потом уж создает религию, науку и все, что требуется человеку, чтобы потешить себя. Напитать самую свою суть — гордыню. Гордыню, которой равно много у черных магов и самых благочестивых священников. Без гордыни существование человечества бессмысленно и невозможно. Без нее мы были бы просто частью природы, как вот это дерево».
С неба заморосил дождик, но Алину это нисколько не расстроило. Ей было все равно. Почти два дня сомнений и терзаний, неуверенности в выбранном пути остались позади. Никчемный, слабый, раздражительный отец Владимир ясно ей это продемонстрировал.
Глава десятая
В комнате царил идеальный порядок. Трудно было поверить, что здесь и в самом деле живет человек. Даже Виктор, с его маниакальной страстью к чистоте, не смог достичь подобного в своей квартире. Единственным, что вносило определенный дисбаланс в это царство гармонии, были брошенные как попало тапочки. Сквозь отдернутую занавеску снаружи в комнату проникал слабый свет, и только благодаря ему было видно, что все, начиная с девственно-чистого стола, тщательно вымытой пепельницы и граненого стакана до обитого дерматином стула, покрывал толстый слой пыли.
«Значит, действительно недели полторы, как пропал, — отметил про себя Виктор, автоматически стирая пыль рукавом. — И с тех пор тут никто не прибирался, что замечательно».
Директор, который еще в первое утро сулил отдать мнимому следователю ключ по первому требованию, оказался на деле не таким сговорчивым. То ли он его потерял, то ли не знал, где оставил, но Виктору пришлось пригрозить взломать дверь, помахав солидной пачкой бумаг из ФСБ, позволяющих ему чуть ли не все, что угодно, и только тогда заветный ключ волшебным образом отыскался. Все это не могло не насторожить «мангуста», и он начал относиться к пропавшему бывшему коллеге с еще большим подозрением, чем после сегодняшнего разговора со Светой. И на всякий случай попросил присутствовать при обыске не только директора, но и воспитательницу Артемову.
Виктор осторожно натянул тонкие латексные перчатки и принялся осматривать вещи Филимонова. Хотя, увидев идеальный порядок в комнате, он начал опасаться спланированного бегства, внимательный осмотр убедил его в абсурдности подобного предположения. Помимо уже упомянутых тапочек он обнаружил в тумбочке аккуратно сложенное белье, а в шкафу висели на плечиках вещи, в том числе теплая куртка. Но главное — на тумбочке кроме пустого пыльного стакана лежал мобильный телефон — разряженный, но в остальном совершенно исправный.
«А ведь точно, — припомнил Виктор. — Так и было: сначала он не позвонил вовремя, потом ему звонили, а он не брал трубку… М-да, все страньше и страньше, как говаривала Алиса. Если он кругом виноват, то почему сбежал без вещей, если не виноват и его убили, то где же тело? Задачка. И сам по себе вопрос интересный, с чего бы сотруднику такого учреждения заниматься черной магией и убийством детей, да еще неподконтрольно. Кто-то должен был навести его на эту мысль. Или, наоборот, это все провокация моих добрых старых друзей, направленная против меня? Да уж, тут станешь параноиком».
Один из ящиков стола оказался заперт. Кононов подергал за ручку, но замок не поддавался. Ну что ж, вполне мог быть и другой путь. Он повернулся
