Ведьма тоже подтвердила, что Филимонов жив, и даже удивилась, почему к ней не обратились с самого начала. Она указала район, в котором следовало вести поиски, отругала злого, как черт, снайпера и повесила трубку.
«Ваш командир в последнее время совершенно неадекватен, — съязвила напоследок она. — Ему надо в клинике неврозов лечиться, а не операции проводить. Царевский, уговори его взять отпуск, так же нельзя. Поиски надо было начинать с самого начала, какого черта вы там прохлаждаетесь в доме отдыха и фигней страдаете, а?»
Никита не знал, что ей ответить, поэтому только шипел сквозь зубы.
В одном ведьма была права — начинать искать надо было давно: обезвоживание, голод — мало ли что могло случиться. Сломал ногу, скажем. И поэтому не смог выбраться. Если бы даже заблудился в лесу, то уж куда-нибудь да вышел, если бы держался на ногах.
Царевский пожал плечами и полез в очередной овраг, приглядываясь к корягам и грудам листьев. Может, ослаб, без сознания, черт его знает. Они с тремя «мангустами» уже полдня прочесывали трехкилометровый участок леса, но до сих пор не обнаружили ничего, кроме мусора и поваленных деревьев.
Его мрачные раздумья прервал Стас:
— Никита, справа от тебя есть возвышенность, рули туда, похоже, мы что-то отыскали.
— Что там такое?
— Дырка какая-то. Надо бы туда слазить, мало ли, может, он провалился и выбраться не может?
— Проверим.
Полуразрушенный блиндаж в сумерках выглядел зловеще. Черный провал, обломки сгнивших бревен, вход зарос крапивой и папоротником.
Стас посветил фонариком, внутри свисали какие-то корни, клочья дерна.
— Черт, не разберешь, что там, — досадливо сплюнул он. — Придется лезть. Обвалится еще вся эта ерунда.
— Если до сих пор не обвалилась, то ничего уже не случится, — обнадежил его Никита. — Ладно, давайте я.
Он пролез в узкое отверстие по пояс, покрутил головой, разгоняя плавающие перед глазами пятна, включил фонарь, повел лучом и присмотрелся.
В самом дальнем углу блиндажа, на бетонной крошке что-то темнело. Послышался слабый стон.
Никита вздрогнул, дернул лучом, потом посветил еще.
Скорчившийся человек в измятом деловом костюме обхватил голову руками. Не шевелится.
Кажется, нашли…
Царевский осторожно протиснулся в подземелье, стараясь не обрушить кровлю, пригнувшись и задевая ногами груды щебня. Подошел к лежащему без сознания человеку, осветил его лицо.
Изможденный, грязный, перед ним несомненно был Филимонов.
«Мангуст» опустился на колени, попытался нащупать пульс. Слабое биение. Как он тут продержался столько времени? Или лежит здесь недавно? Никита перевел луч фонаря на ноги пострадавшего — ботинки испачканы, брючины до колен изорваны в клочья — явно носился по лесу.
— Стас, я его нашел! — крикнул Царевский. — Готовьтесь вытаскивать.
При звуке его голоса Филимонов вдруг открыл глаза и заорал, будто бы увидел перед собой привидение или еще что похуже. Несчастный закрыл лицо руками, плечи его мелко затряслись.
«Мангуст» выругался, вытащил из рюкзака аптечку и попытался разобраться в содержимом. Фонарь мешал.
— Стас, посвети!
Наконец, с помощью пролезшего в блиндаж Стаса, Царевский нашел нужную ампулу и сделал укол пострадавшему. Тот постепенно затих, теперь его можно было вытаскивать.
Полчаса усилий — и «мангусты» выволокли слабо стонущего спасенного из темной мокрой дыры.
В сгустившихся сумерках сложно было понять, насколько Филимонов пострадал, но, кажется, не было ни переломов, ни серьезных ушибов.
— Обезвоживание, истощение, и он совершенно неадекватен, — заключил Гена. — Но вроде кости целы. Слава Богу, что отыскали. Его надо срочно в больницу.
— Вывезем, не вопрос. Виктору надо позвонить. — Никита быстро набрал номер, потом с удивлением прислушался к звучащему в трубке женскому голосу.
— Простите, я не туда попал? Это аппарат Кононова? Что? В реанимации?
Мангусты, поспешно сооружавшие носилки, встревоженно переглянулись.
— Что-то случилось, — проговорил Никита, прикрыв трубку. — Это медсестра какая-то. Виктор в больнице, похоже, в детдоме есть еще жертва.
