«Аргонавты» промолчали. Несмотря на подготовку и опыт, люди находились в шоке. Поэтому в данный момент они просто выполняли приказы командира, который был уверен в себе, не показывал слабости и знал, что нужно делать. Пока этого было достаточно.
– Броню вскрыли! – В наушнике прозвучал доклад Ломова. – Есть огневой контакт! Входим!
Первыми на борт вражеского эсминца проникли мехстрелки, и два были уничтожены сразу. Звуки выстрелов и взрывы. Тофферы сопротивлялись и стягивали к пробоине резервы, но наши абордажиры в отличие от противника, о сохранности чужого корабля не думали. Против нас автоматы и пистолеты экипажа, а десантура применяла гранатометы и пулеметы. Не свое – не жалко. И благодаря этому мы смогли быстро закрепиться в одном из кормовых отсеков. А следом на корабль вошли десантники второго шаттла.
– Бриан. – Я обернулся к нашему медику и хакеру.
– Слушаю, – отозвался он.
– Береги Барбару. Мне нужно добраться до постов управления эсминцем.
– Понял, командир. – Он кивнул.
Я посмотрел на жену и прикоснулся к ее шлему:
– Ничего не бойся. Мы обязательно уцелеем. Ты мне веришь?
– Верю, – сказала она и, освобождая мне дорогу, отступила в сторону.
Выхватив из бортовой стойки «марлин», я передернул затвор, закинул на плечо подсумок с гранатами и рванулся следом за ребятами Ломова.
Коридор. Он заполнен дымом, и на палубе трупы, тофферы из экипажа, в масках и бронежилетах, из вооружения только пистолеты. Это «мясо», которое приняло первый удар и полегло.
Дальше. Выбитая клинкетная дверь, и в проеме еще один труп. Это уже вражеский абордажир. Развороченный пулями бронескаф, и в руках рейлган. Видимо, именно он подбил наших мехстрелков и не успел отступить.
Следующий коридор. И опять трупы. Два наших и пять вражеских. Здесь бойцы Ломова схлестнулись с противником в лоб, и дошло до рукопашной. У одного тоффера испачканный кровью острейший бебут из калерийской стали, если судить по синеватому оттенку и оттиску возле гарды в виде рун. А рядом с ним мертвый Петя Ревякин, десантник из второго отделения, и он сжимал штурмовой нож.
Поворот. Слева силуэты. Два человека. Скафандры не наши. Из кубрика выглядывают. Меня пока не заметили. И это просто отлично.
Очередь от бедра. Осколки шлемов разлетелись по переборкам, а тела свалились внутрь кубрика. Что там – потом разберемся. Из сумки гранату. Чеку долой. Раз-два. И круглая «РГН-бис» ушла вслед за трупами.
Прижался к переборке. Глухой взрыв! Тишина.
Рядом оказалась пара наших бойцов. Судя по эмблемам и номерам на скафандрах, из боцманской команды, и я кивнул на кубрик:
– Проверить!
Матросы остались, а я продолжил движение.
Пара поворотов – и просторный отсек. Наверное, дополнительное грузовое помещение. «Аргонавты» в другом конце отсека, возле запертого люка, пристраивали к нему вышибной заряд, и Ломов заорал:
– Бойся! Подрыв!
Люди и мехстрелки отскочили от люка и присели в углах. Я поступил так же, и командир абордажиров ударил по кнопке подрывной машинки.
Взрыв! По отсеку прокатилась ударная волна, и я едва не упал. Однако удержался, встал и, когда подскочил к люку, обнаружил, что его вынесло в следующий коридор. Хорошая работа. Одним махом проход пробили и свалили вражеских бойцов, которые ожидали нас с той стороны.
«Хорошо бы и дальше так продвигаться», – промелькнула мысль, и вместе с десантниками я направился к ходовому мостику эсминца.
Мы бежали по главному коридору, вступали в перестрелки и швыряли гранаты в боковые отнорки. Потеряли оставшихся мехстрелков и нескольких бойцов, но упрямо двигались вперед, и мне никак не удавалось вырваться в авангард. Десантники постоянно опережали меня, берегли, а на подступах к вражескому ГКП даже прижали к стене и заблокировали. Пришлось подчиниться, и, пока я был без движения, мой взгляд замер на привинченной к переборке бронзовой доске. На ней было название корабля и порт приписки: «Sydney», Royal-Ugana.
Понятно, эсминец называется «Сидней». Жаль, что не «Розалинда», подумал я и рывком высвободился из захвата десантника.
– Пусти!
Абордажир разжал руки, и я опять бросился вперед. Влетел на ходовой мостик вражеского корабля и оказался в гуще боя. Здесь огнестрельное оружие никто не применял. ГКП нужен всем – и нам, и тофферам. Поэтому в ход пошло холодное оружие и подручные средства.
– Берегись! – крикнул кто-то из десантников, и я присел.
Над головой просвистел лом, и, поднимаясь, стволом автомата я ударил в сторону противника. Бил наугад и попал. Ствол достал тоффера, крепкого жилистого мужика, в голову, пробил пластиковое забрало шлема и вонзился в глаз.
Резкий поворот автомата и рывок на себя. Тоффер закричал от дикой боли. Он потерял зрение, так как мушка вырвала ему глаз. А я еще и добавил. С ноги, прямым в грудь, а ботинки у меня, как и у десантников, тяжелые, с магнитными держателями, и он отлетел к стене. Там его и добили. А на меня
