Вдоль внутренней стороны стены шагал отряд из шестерых фьерденцев, скорее всего, они рыскали по городу в поисках прячущихся жителей. Солдат впереди заметил Раодена и поднял руку.
— Пошли. — Галладон припустил к принцу. — Что бы ни случилось, не допусти, чтобы ему помешали!
Раоден, как в тумане, слышал чьи-то шаги, и на короткое время перед ним мелькнули Галладон и Карата, с отчаянием обреченных прыгнувшие на солдат. Друзья не имели при себе оружия; краем сознания принц отметил, что им не удастся выиграть много времени.
Раоден продолжал бежать, пальцы сжимали прут мертвой хваткой. Он не знал, откуда взялась уверенность, что он нашел нужное место. Он ощущал его.
«Еще немного. Еще совсем чуть-чуть», — вертелось у него в голове.
Его схватили за руку и рявкнули что-то по-фьерденски. Раоден споткнулся и упал, но удержал прут, не отступив от линии ни на дюйм. Через секунду он услышал хриплый вскрик, и его отпустили.
«Еще немного!»
Вокруг него завязалась битва, Галладон с Каратой отвлекали солдат на себя. У принца вырвался животный всхлип отчаяния; он продолжал ползти, таща за собой прут. Ботинок тяжело опустился на землю в нескольких дюймах от его руки, чуть не сломав пальцы, но, несмотря ни на что, Раоден продолжал двигаться.
Он поднял голову, когда приблизился к цели, и успел увидеть, как фьерденец одним взмахом отделил голову Караты от тела. Галладон медленно валился на бок с двумя мечами в животе; солдат указал на Раодена.
Принц сжал зубы и завершил линию.
Массивное тело дьюла с глухим шумом рухнуло на землю. Голова Караты ударилась о низкую каменную стену. Солдат сделал шаг вперед.
Из земли ударил ослепительный свет.
Он поднимался из грязи серебристой рекой, растекаясь в воздухе вдоль начерченной Раоденом линии. Сияние поглотило принца, но оно было не простым светом. Ввысь рвалась незамутненная белизна, чистая сила под названием Дор. Она омыла принца, покрыв его текучим теплом.
И впервые за последние два месяца боль отступила.
Свет бежал вдоль начерченной Раоденом линии, которая брала начало от кайской стены. Поднимающееся из земли свечение двинулось по стене, окружая город замкнутым кругом. Но и тут оно не остановилось. Свет метнулся по короткой дороге между Каи и Элантрисом; он все разрастался и теперь омыл также и стены великого города. От Элантриса он двинулся к трем внешним городам чьи руины лежали в забвении со времен реода. Вскоре сияние охватило все пять городов, превратив их в пять блистательных колонн энергии.
Комплекс городов представлял из себя огромный эйон, фокус элантрийской силы. Требовалось добавить линию Разлома, и символ ожил снова.
Квадрат с четырьмя кругами по углам: эйон Рао. Дух Элантриса.
Раоден стоял в потоке света, и выпущенная на свободу мощь развевала на нем одежду. Он чувствовал, как возвращаются силы, далеким воспоминанием исчезает боль, а раны затягиваются. Он и без зеркала знал, что на его голове растут мягкие белые волосы, что кожа сменила болезненный серый оттенок на неяркое серебристое сияние.
В эти мгновения он испытал самое радостное ощущение за последнее время: подобно мерному набату, снова забилось сердце. Шаод завершил превращение.
Со вздохом сожаления Раоден вышел из света, вступив в мир преобразившимся. Потрясенный Галладон поднимался с земли; его кожа отливала темным серебром.
С ужасом на лицах солдаты пятились прочь. Некоторые осеняли себя охранными знаками, взывая к своему богу.
— Даю вам один час. — Раоден вытянул сияющий указательный палец по направлению к докам. — Уходите.
Люкел крепко прижал к себе жену; рядом с ними ревущее пламя поглощало живое топливо. Он шептал ей на ухо о любви, а солдаты подходили все ближе. За спиной тихо бормотал отец Омин, вознося Доми молитву за души горожан и их палачей.
И тут, словно зажженный гигантской рукой факел, Элантрис взорвался светом. Город встряхнуло, казалось, его стены растут и выпрямляются под властью неведомой силы. Людей внутри окружил водоворот энергии, по улицам неслись порывы ветра.
Так же внезапно все замерло. Люкелу почудилось, что они стоят в центре небывалого белого урагана, огражденные стеной слепящего глаза блеска. Горожане испуганно кричали, солдаты ругались и в страхе оглядывались на бьющее в небо свечение. Люкел не обращал внимания на городские стены — его взгляд был прикован к погребальному костру и колыхающимся внутри теням.
Один за другим, не спеша, из пламени выступали элантрийцы. Их кожа сияла ярче, чем огонь, который не причинил им вреда.
