— И тут случился реод. — Сарин начала понимать.
Люкел кивнул.
— Элантрис пал, а гильдия во главе с Йадоном оставалась самой крупной и могущественной организацией четырех Внешних городов. Ее члены обладали богатством и тесными связями с состоятельными семьями страны, а народ привлекла их слава давнего противника Элантриса. Решение провозгласить Йадона королем напрашивалось само собой. Хотя выбор не сделал его хорошим монархом.
Сарин кивнула. Восседающий на троне его величество наконец принял решение по тяжбе. Он громко объявил, что сбежавший крестьянин принадлежит первому дворянину, но его дети должны остаться у второго.
— Так как, — уточнил король, — именно он тратился на их прокорм все это время.
Услышав вердикт, крестьянин не заплакал, и принцессу пронзила жалость. Когда он поднял голову, под вынужденным смирением в его глазах горела ненависть. Его дух сломился не до конца.
— Королю недолго осталось править, — сказала Сарин. — Люди не потерпят такого обращения.
— Простолюдины жили под властью фьерденских феодалов столетиями, — заметил Люкел. — А с ними обращались хуже, чем с животными.
— Да, но они вырастали в том обществе. В древнем Фьердене люди не знали лучшей жизни, для них тогдашнее появление казалось единственно возможным. Ваш народ привык к другому порядку. Десять лет — не такой уж долгий срок, чтобы арелонцы забыли, что те, кого сейчас называют лордами, когда-то были лавочниками и торговцами. Они помнят прежнюю жизнь. Еще важнее, они своими глазами видели, как падают правительства и вчерашние слуги становятся господами. Йадон прижал их слишком сильно.
Ее кузен улыбнулся.
— Ты говоришь как принц Раоден.
Сарин помолчала, потом спросила:
— Ты хорошо его знал?
— Он был моим лучшим другом. — Люкел горестно кивнул. — И великим человеком.
— Расскажи мне про него, — тихо попросила принцесса.
Люкел задумался и заговорил, погружаясь в воспоминания:
— Раоден приносил людям радость. Можно было грустить весь день, но тут появлялся принц со свойственной ему верой в лучшее, и ему хватало нескольких ласковых слов, чтобы ты понял, как глупо унывать. Он был очень умен; знал каждый эйон и великолепно их рисовал и постоянно придумывал философские теории, которых не понимал никто, кроме моего отца. Даже после свордийского университета я не поспевал за его размышлениями.
— Тебя послушать, у принца не имелось недостатков.
Молодой придворный улыбнулся.
— Он не умел играть в карты. Постоянно проигрывал в туледу, хотя порой ему все равно удавалось убедить меня заплатить за ужин. Из него бы вышел ужасный купец — его не интересовали деньги. Он мог проиграть в туледу, чтобы порадовать меня победой. Я никогда не видел его злым или грустным, разве только после посещения внешних плантаций и встречи с тамошними работниками. Он часто туда ездил, а потом являлся ко двору и без прикрас высказывал свое мнение.
— Готова поспорить, что король приходил в ярость. — На губах принцессы играла легкая улыбка.
— Йадон был вне себя. Он испробовал все и почти изгнал Раодена из дворца, чтобы заставить его замолчать. Но ничто не помогало. Принц находил способ включить свое мнение в любое постановление. Он был наследным принцем, и придворные законы — написанные самим Йадоном — давали Раодену право высказываться по всем вопросам, обсуждаемым королем. И позволь тебе сказать, принцесса, что ты не знаешь, что такое выволочка, если не слышала Раодена. Он мог так разойтись, что даже стенам становилось не по себе от его острого языка.
Сарин откинулась на спинку стула, наслаждаясь мысленной картиной, где принц выговаривал Йадону на глазах придворных.
— Я скучаю по нему, — грустно произнес Люкел. — Он нужен нашей стране. Принц боролся за перемены, и у него набралось немало последователей среди знати. А сейчас без его руководства группа рассыпается. Мы с отцом стараемся удержать их вместе, но я отсутствовал так долго, что потерял влияние. И конечно, не многие доверяют отцу.
— Как? Почему?
— Он приобрел репутацию неблагодарного проходимца. До сих пор не имеет титула, потому что отказывается каждый раз, когда король пытается его даровать.
Сарин изумленно подняла брови.
— Подожди, я думала, что дядя Киин — противник нынешнего правительства! Почему Йадон собирался наградить его титулом?
Люкел улыбнулся.
— Ему приходится, даже против воли. Наш двор строится на принципе, что финансовый успех дает право на знатность. Отец очень видный купец, и по закону ему полагается дворянский титул. Видишь ли, Йадон совершил глупость, когда решил, что каждый богач разделяет его идеи, и он пресечет
