– Успокойся, Полюс, – сказал Паганель. – Извини, что так получилось…
Мартынов, Гор, Биленкин непонимающе смотрели на вскочившего Полюса Фердинатовича, на робота, который внезапно заговорил другим голосом.
– И вы извините меня, товарищи, что столь долго держал вас в неведении, – сказал Паганель остальным. – На это имелись причины. Причины психологического свойства, ибо и мне самому стоило немалых трудов привыкнуть к столь… необычному виду.
Первым пришел в себя Борис Сергеевич:
– Объясните… объясните, пожалуйста…
– Я не лунный робот, не Паганель. Я – Ефрем Иванович Антипин, которому пришлось принять участие в экспедиции в подобном теле, ибо мое человеческое тело, увы, пришло в полную негодность. Эксперимент по переносу сознания в позитронный мозг разрабатывали я и академик Казанский. Разрабатывали в глубокой тайне, ибо… ибо было много неизвестного, непонятного. Но когда со мной… случилось то, что случилось… Петр Александрович, согласно нашей обоюдной договоренности, проделал всю процедуру. Я потерял человеческое тело, но обрел железное. – Паганель вдруг издал смешок, так хорошо известный многочисленным друзьям и ученикам академика.
Слезы катились из глаз Полюса Фердинатовича.
– Ефрем, Ефрем, дружище, – только и мог выговорить он.
Гигант переводил взгляд с Паганеля на Гансовского, не понимая, что происходит.
Полюс Фердинатович выбрался из-за стола, раскинул руки и обнял огромное стальное тело – новое тело академика Антипина:
– Дружище… дружище…
– Предлагаю все же вернуться к обсуждению более животрепещущей проблемы, нежели мое воскрешение, – сказал Ефрем Иванович. – Нет-нет, уважаемый Полюс Фердинатович, на стул садиться не собираюсь, ибо я как тот Буратино, что проткнул своим носом нарисованный очаг, – оттого, что вновь стал Антипиным, отнюдь не перестал быть стальным.
– У вас имеется какой-то план… Ефрем Иванович? – Обращаться так к тому, кого привык называть и воспринимать Паганелем, для Бориса Сергеевича пока еще было трудно.
Сверхглубокие шахты, которые вели к остывшему ядру Марса, представляли собой сверхпроводящие волноводы, которые улавливали, усиливали и направляли некрополе в центр планеты.
– К счастью, у них недостаточно некрополя, чтобы включить самоуничтожение, – сказал Антипин. – Я правильно понимаю ситуацию, уважаемый товарищ Первый коммунист?
– Да.
– Но ничто не запрещает нам использовать эту систему для передачи и усиления поля коммунизма, тем самым мы не только избежим катаклизма, но и подогреем ядро до уровня, необходимого для запуска механизма колонизации.
– Ефрем… э-э-э… Иванович, – Гору пока с трудом давалось называть Паганеля по-новому, – но… откуда мы возьмем поле коммунизма? Здесь, на Марсе?
– Я вижу перед собой целых семь источников нужного нам поля, – сказал Антипин и стальной рукой обвел присутствующих. – Вы понимаете? Каждый из нас разместится в ключевых шахтах и превратит эту колоссальную машину уничтожения в машину возрождения Марса!
Все молчали словно громом пораженные. Действительно, они как-то отвыкли воспринимать себя неотъемлемыми частичками той грандиозной преобразующей силы, которая после тысячелетий человеческой истории, когда ее искры то вспыхивали, то почти полностью угасали во мраке алчности, властолюбия и мракобесия, в начале этого, двадцатого века наконец-то возгорелась в долгожданное пламя. И мощь этого пламени имелась в каждом из них, в каждом члене экипажа «Красного космоса». Нужно только воспользоваться ею.
– Это возможно? – спросил Борис Сергеевич у гиганта, и тот склонился над консолью.
– Да, такое возможно, – Первый коммунист поднял голову. – Если только вы действительно готовы к такому… во имя тех, кто не сделал вам ничего хорошего…
– Ничего плохого они нам тоже не сделали, голубчик, хм… – Роман Михайлович слегка смутился вырвавшегося у него по привычке обращения. К гиганту оно мало подходило.
– Я оставлю вам координаты шахт, а сам вернусь на Деймос, чтобы провести перенастройку систем, – гигант зашевелился, будто уже прямо сейчас собираясь встать и отправиться на свой корабль.
– Добро, – Мартынов встал со стула, одернул форменную куртку. – На том и порешим. У кого какие предложения, возражения, товарищи? Тогда все по местам.
Спустя два часа Первый коммунист связался с «Красным космосом» и сообщил, что готов к старту на Деймос. В рубке находились Мартынов, Антипин и Биленкин. Маленький пилот настроил объективы внешних камер так, чтобы они передавали на обзорный экран изображение корабля Первого коммуниста.
