– Ты сейчас куда? – спрашиваю его.
– Куда… Я ж на работе. Этот циркач послал меня в подсобку, значит, в подсобку… А ты куда после Эйнштейна?
– Заскочу к матери, как обычно. Вечером встречаюсь с Сэндвичем, помнишь? Ты мне в связи с этим кое-что обещал.
– Будь спокоен, с Сэндвичем мы сделаем все ювелирно…
Крюк работал здесь же уборщиком. То ли поближе к Зоне захотел быть, то ли к мамочке. В колледж не пошел, раздолбай. Его мать тоже здесь горбатилась, на пару с моей, мало того, они были подругами по жизни.
Толкнули друг другу в плечо и разошлись.
На самом деле фамилия у главного инженера – Эбенштейн, но весь «Детский сад», разумеется, переиначил в Эйнштейна. Думаю, мужик не в обиде за такое прозвище, как, кстати, и я за свое. Разрешите представиться, Питер Пэн, он же Пан, – вот он я, вхожу в административный коридор.
В лаборатории нейроиндукции, которую мы с Крюком только что почтили своим присутствием, мистер Эбенштейн начинал программистом. Именно ему принадлежит основная заслуга в создании работоспособной модели Зоны. Служба инфильтрации (то бишь военные сталкеры) тут же пыталась наложить на нее лапу, да обломалась. Ценность модели в том, что все известные на сей момент процессы, творящиеся за Периметром, имитированы максимально точно, а достоверность в ощущениях натурально сводит с ума. Ложишься в саркофаг-индуктарий – и ты за Чертой. В аду… Эйнштейн меня туда пускает, ясное дело, не за красивые глаза. Я у него тестировщик, пусть и нештатный. И вообще у босса ко мне неформальное отношение, но это мы замнем, чтоб сплетни не разносить. Что касается Крюка, то его пускают на тренажер по моей настойчивой просьбе, иначе сомнительный получается тест – в одиночку по Зоне. Нынешние сталкеры уже забыли, как по одному ходят, канули в Лету безбашенные семидесятые.
Единственный недостаток «тренажера», что это все-таки модель. Настоящей Зоны с ее ловушками, аномалиями, а главное, с разведанными тропами здесь мало. Карты с тропами – они ведь кровью рисуются, никто их просто так не отдаст, чтоб какой-нибудь задрот программную модель подкорректировал. Плюс к тому аномалии в реальной Зоне нестабильны и ведут себя как хотят: пропадают, возникают в новых местах. Правда, кое в каких местах виртуальной Зоны все предельно точно. «As is», как говорят торговцы. По слухам, сильно помогла информация, снятая с блока памяти какого-то блуждавшего по Зоне робота, потерявшегося и потом найденного, но, может, это только легенды…
А вот и стеклянная стена, отделяющая коридор от приемной господина главного инженера. Красотка Бел, повернувшись ко входу задом, наливает в огромную кружку дымящееся пойло из кофейника. Картинка! Босс не любит пить кофе из игрушечных чашечек, предпочитает настоящие мужские кружки.
– Мяу, – окликаю секретаршу.
Она полуобернулась. Смачная попка, стянутая черными брючками (ох уж этот дресс-код), казалось, вот-вот вырвется из плена.
– О, маленький Пэн? – Улыбнулась. – Босс тебя ждет.
Улыбалась она не просто профессионально, а виртуозно: вспыхивала, как лампочка. Но я тешил себя иллюзией, что со мной она хотя бы чуточку искренняя. Эх, был бы я постарше годов на пять, мечталось мне, да ростом повыше на полфута…
– Как поживает твой планшет? – спрашиваю. – Больше не глючит?
– Ой, Пан, ты гений.
– Знаю, – скромно соглашаюсь.
– Я думала, придется выбрасывать и новый покупать.
– Зачем выбрасывать, если у тебя есть я?
Она послала мне поцелуйчик с ладони.
– Детка, хватит кокетничать, – донеслось из кабинета. Дверь была приоткрыта. – Гони молодого человека сюда.
Мистер Эбенштейн – воплощение демократичности. Как ни странно, он не из военных. В нашем Институте, да еще на должности начальника, трудно не быть военным, но этот как-то исхитряется. Носит джинсы и терпеть не может пиджаки с галстуками. Говорит медленно и негромко, тогда как у военных чем выше чин, тем голосистее варежка. Вдобавок сутулый. Осанка и выправка – это не про него. Так что дядя вовсе не из жаб, зеленых снаружи и серых внутри… А годов ему – уже под сорок, увы.
Когда я вошел, он стоял возле аквариума и смотрел на рыбок. Я сразу напрягся. Когда босс вот так медитирует, жди чего-то хренового.
Аквариум располагался в стенной нише. Когда-то, помню, стояла эта штуковина в центре кабинета на специальной тумбе, но с некоторых пор была спрятана подальше от посетителей. Из соображений безопасности. Безопасности рыбок, кого ж еще. Однажды босс – в собственном кабинете! – выписал добрую плюху мистеру Кейси, педиатру из «Детского сада», а тот, полетев на пол, своротил попутно аквариум. За что был нокаутирован горе-врач, осталось за кадром, но стекло в посудине разбилось, лавина воды рухнула на ковер. Эйнштейн, надо его знать, из тех чокнутых, которые не просто обожают своих рыбок, а болеют ими, вот и помчался он банки искать, воду срочно набирать… Хорошо человека характеризует, не так ли?
Я еще порог кабинета не переступил, а он мне – как будто швырнул:
– Какого черта ты стрижешь «образцы»?
