злобно говорит:
— Ну что, Демьян, помог тебе пан Якуб?
Я молчу. А он свою лопату поднимает и дальше:
— Много ума теперь в тебе?
Я говорю:
— А на, попробуй!
Сам думаю — и хорошо, это быстро: лопатой — ш-шах!.. Но он, Пилип:
— Э! — говорит. — Я тоже не дурень!
И х-ха! — лопату в сторону отбросил. И в крик:
— Бей его, хлопцы! Меси!
Навалились они на меня. Ох, били они! Ох, месили! Руками, ногами, ногами! Били, душили, рвали! Ох-х!..
А после ничего не помню. Долго, наверное, лежал и ничего не чуял. Потом очнулся. Глаза открыл — а ничего не вижу! Все в крови. Чую, лежу ничком, а руки за спиной заломлены, завязаны. Раз, два рванул. Нет, чую, не порвать. Чую, они мне тем панским платком руки связали. Эх, думаю, так мне теперь лежать и лежать, покуда Цмок сюда не придет и меня не сожрет. А, думаю, пусть жрет. А хлопцы, думаю, уже ушли. Может, им повезло.
Вдруг чую, слышу по земле — кто-то ко мне подходит. Вот подошел, вот сел возле меня. Вот перевернул меня на спину. Вот мне лицо утер. И говорит:
— Демьян!
Я глаза открываю…
И вижу — это анжинер. Уже без окуляров. Веки свои змеиные закрывает, открывает, закрывает, открывает. Ухмыляется.
— Что, — говорит, — было тебе? Небось немало?
Я молчу. Он говорит:
— На Якуба ты не обижайся. Он все правильно делал и правильно тебя учил. Просто я его под руку сбил. А тебя крепко били, Демьян?
— Ничего, — говорю, — я привычный.
— И это правильно, — он говорит. — К такому надо привыкать. Тебя еще не так бить будут. А это — тьфу! Сейчас я тебя вылечу.
И так вот руки надо мной выставляет, вот так вот подержал — и, чую, мне все легче и легче становится. А вот совсем уже легко. Вот только руки за спиной завязаны, а так бы я его за горло — и задушил бы. Запросто! Но тут он говорит:
— Демьян, глаза закрой.
Я закрыл. Он говорит:
— Теперь открой.
Я открыл. А его уже нет. И руки у меня уже свободные. И ноги сильные. Я встал. Смотрю — а его нигде нет. Я к канаве подошел…
И вижу…
В ней шапки плавают. Я их сразу узнал. Даже не стал я их считать, и так понятно, что их там ровно восемнадцать. Что мне там было делать? Я и пошел.
Шел, шел, уже почти стемнело, я уже много прошел. Вижу, идет старый Савось из Клюковки, несет чего-то. Я говорю ему:
— Савось!
Он остановился, оглянулся. Признал меня.
— Ой, — говорит, — Демьян Грабарь! Живой!
— Да, — говорю, — а какой же еще.
А он:
— Ты куда это идешь такой страшный?
— В маёнток, — говорю, — до князя.
— Ты что надумал! — говорит. — Убили пана князя!
— Кто?
— Ты, кто еще.
— Я? Как? Когда?!
Тут он мне все и рассказал. И не пошел я в маёнток. Тут, с вами я. А что будет дальше, то только одному пану анжинеру известно.
