— Пойдем, — позвал рыцарь, поднимаясь на ноги и протягивая девочке руку. — Пойдем, сейчас здесь одной гулять нельзя.
— Не хочу, — тихо сказала девочка. — Не хочу к ним. Несколько мгновений Рандар смотрел на съежившуюся фигурку, отчаянно обнимавшую соломенную куколку.
— А к отцу Никоде пойдешь? — предложил он.
Девочка подняла глаза на рыцаря.
— К отцу Никоде пойду, — согласилась она и вложила ладошку в руку Рандара.
— Это дочка усмаря, — тихо пояснил отец Никода, глянул на Нэдди, устроившуюся неподалеку в обнимку с куклой, и вздохнул: — Точнее — падчерица. Нелюбимая.
— А мать девочки? — спросил Рандар; серые глаза были непроницаемы.
— Да и Ольда ее лишний раз не приласкает, — признался юный священник. — Уж не знаю, отчего. То ли потому, что муж постоянно ее попрекает ребенком от другого, напоминает, что беременной замуж взял, то ли потому, что тот, другой, принудил ее…
— Вот ты где, паразитка! — перебил доминиканина резкий возглас.
К Нэдди подошла измученного вида женщина с красными, распухшими от работы руками и отвесила ей подзатыльник. Девочка зажмурилась и уткнулась носом в свою соломенную куклу.
— Опять сбежала, бездельница, вместо того чтобы матери помочь!
Голос у женщины был визгливый, противный, глаза — пустыми и равнодушными, словно кричала она бездумно, по привычке, а не от настоящего гнева. На шее пятнели уже пожелтевшие синяки, а на скуле разливался новый, еще не набравший синевы.
— Вот сейчас отец тебя стеганет разок — вмиг пропадет охота убегать, демонское отродье! — выпалила она, схватила Нэдци за руку и поволокла прочь.
Рыцарь проводил их взглядом, а потом повернулся к доминиканину.
— Демонское отродье? — повторил он последние слова Ольды.
— Понимаете, господин Рандар, тут вот какое дело, — сбивчиво начал отец Никода и затеребил край коричневой сутаны. — За девочкой с раннего детства водится странная привычка. Она все время разговаривает с кем-то невидимым. Говорит, будто это ее лучший друг. Смеется, жалуется, секретничает, ну как с самым настоящим человеком. Только вот нету его, этого человека. Поначалу думали, что демон в нее вселился, даже специального экзорция вызывали, но никакого демона тот не нашел. Я, грешным делом, хоть и не специалист по экзорциям, а как службу свою тут начал, тоже ее украдкой проверил, и — ничего. Видимо, просто блаженная. А блаженных, сами знаете, обычно сторонятся.
Со стороны, куда мать увела Нэдци, раздался тоненький визг, а затем надрывный, пронзительный плач пополам с криком.
Рыцарь вопросительно посмотрел на юного священника.
— Усмарь ее розгами воспитывает, — пояснил тот, прекрасно расслышав незаданный вопрос.
— «Родитель, наказывай чадо свое, доколе есть надежда, и не возмущайся криком его, ибо иначе не видать ему Царствия Небесного», — медленно, бесстрастно процитировал Рандар, глядя на юного священника холодными серыми глазами.
— Славословия, двадцать — тридцать три, — не раздумывая, отозвался отец Никода.
А Нэдди все захлебывалась плачем и криками.
— Действительно набожные и добрые у вас люди, отец Никода, — прищурился рыцарь. — Вон как стараются, чтобы дитя попало в Царствие Небесное!
Юный священник сглотнул, его лицо побледнело, и на нем особенно ярко проступили следы сошедших юношеских прыщей, а в глазах появились растерянность и потрясение.
И тут раздался новый крик — громкий и многоголосый.
Это испуганно кричали селяне, потому что снова появился соломенный человек. Он опять возник словно из ниоткуда и шел среди руин Кольгрима, ожесточенно пиная ногами обломки домов и яростно сметая все, что было у него на пути. Между соломенных ног метались переполошившиеся куры, перепуганные псы и очумевшие люди.
Кто-то, особенно храбрый, подбежал к соломенному человеку с выхваченной из костра веткой и попытался подпалить чудище. Солома огромной ножищи задымилась, но так и не занялась огнем. Разозленный соломенный человек взмахнул рукой — и смел неудачливого поджигателя. Тот пролетел несколько саженей в воздухе и тяжело рухнул на каменистую землю.
— Скорее, скорее! — выкрикивал в это время отец Никода, стоя у широко распахнутых дверей церкви и торопя свою паству быстрее укрыться за толстыми каменными стенами.
В поднявшейся суматохе никто не заметил, что Рандар быстрым, решительным шагом зашагал прямо к соломенному человеку. Только на этот раз он не вытянул меч, не выпростал из-под куртки нагрудный крест и не сложил пальцы для боевой литании. Когда до чудища осталось всего ничего, рыцарь не
