— А почему резак?
— А потому, что режет все. Вообще все. Камень, бетон, железо — все. Даже титан пробовали, все равно режет влегкую. Ох, мы им попользовались… — Петрович аж зажмурился. — Отдавать потом жалко было.
— А зачем отдавать? И кому? — опять влез мужик со сломанным носом.
— А догадайся с трех раз, — мрачно ответил Петрович. — Как тогда летали в космосе, все помнят? — Народ согласно закивал. — Ну вот те семь месяцев, что до нас спецгруппа летела, мы этим резаком и пользовались. А потом — все до самой последней хреньки бестолковой пришлось отдать.
— Сурово, — мужик задумчиво почесал сломанный нос.
— Ну не так чтобы очень сурово, — подумав, сказал Петрович. — Нет, конечно, страху нагнали, но больше на сознательность давили. Инопланетные технологии, непредсказуемые последствия и все такое прочее… Только ни я, ни кто еще из наших так ничего из всего этого потом и не увидели. Разве только по телевизору. На карьер государство лапу наложило, тут «Косморуду» подвинуться пришлось. Нас сначала на другие участки распихали, потом на Землю забрали…
— А дальше что?
— Дальше? Дальше все и сами знаете. В самолетиках этих нашли этот самый гиперпривод, разобрались, как там и что… Вот теперь к звездам летаем только так.
— Слышь, Петрович, — нарушил снова повисшую тишину Дмитрий. Кем именно он был в экипаже корабля, Петрович не знал. — А что ж ты опять в космос подался, а? Ты ж на весь мир вон как прославился, тебе небось и на Земле жилось неплохо?
— Да ну, — Петрович даже махнул рукой. — Надоели эти журналисты, всем расскажи, всем чего-нибудь хочется этакого… На улице через раз узнают… Бабы совершенно достали, каждая, блин, хочет женой мировой знаменитости стать… Ну его к чертовой матери. Раз уж космос теперь такой близкий стал, хочу по нему помотаться как следует. Интересно же!
— Ага, помотаться, — строитель Серега аж хихикнул недоверчиво. — Хочешь еще что-нибудь такое открыть, а?
— А если и так? — не стал спорить Петрович. — А если и хочу? Я вот такое открыть хочу, чтобы корабль моим именем назвали!
— Ну ты и даешь! — уважительно протянул Дмитрий и тут же хитро усмехнулся: — Звездолет «Петрович» — звучит гордо!
Вокруг засмеялись. Смеялись долго, весело, громко.
— И чего ржете, кони? — Петрович ни капли не обиделся, спокойно дожидаясь, пока вокруг не отсмеются. — Звездолет «Иван Кузнецов» и правда звучит гордо. Хотя… — Петрович на несколько секунд задумался.
— Что — ХОТЯ?
— Хотя тоже потом скажут: «А кто такой был этот Иван Кузнецов?»
— Да ладно! Ты ж знаменитость, тебя вон весь мир знает!
— И что? Ваша-то посудина первый вроде звездолет с этим гиперприводом? — повернулся Петрович к Дмитрию. Тот утвердительно кивнул.
— Ну вот, — продолжал Петрович. — Уж первому-то кораблю имя небось долго подбирали. И со смыслом. А назвали — «Джордж Лукас». Вот и скажите мне, — Петрович победным взглядом обвел притихшую компанию. — Кто он такой был, этот самый Лукас?!
Аарон Макдауэлл
Рейтинг
В полвосьмого. Записываю. Это важно. Двадцать второго числа.
— Ты уверен, что двадцать второго?
— Да.
— Можно встретиться чуть пораньше, — говорю. — Выпить кофе. Как раз пятнадцать минут на все про все.
— Тут не до кофе, — сухо отвечает Хоббс. Его голос, искаженный телефоном, неприятен. — Ты понимаешь? Они рванули школьный автобус. Там было сорок два ребенка.
— И все мальчики?
Это я уже работаю. Почему-то мне кажется, что там были мальчики.
— Что? — Хоббс удивляется. — Почему мальчики?
— Не знаю, или девочки. Это хоть как-то оправдывало бы пошлость этого замысла. Школьный автобус, взрыв… никакого стиля. Никакой фишки.
— Это ты не мне рассказывай, а репортерам. Они уже придумали тысячу фишек для этих ублюдков. Мы должны их поймать. Это наш шанс. Большие деньги, телевидение. Будем богаты и знамениты…
