— Машина совершенно безопасна, — немного волнуясь, ответил Степан. — У меня и справка от Санэпидемстанции есть соответствующая, Что касается принципов работы, то в установке использованы оба варианта, упомянутые уважаемым коллегой.
— Вы удовлетворены? — спросил председатель эксперта.
— Вполне, — устало кивнул эксперт.
— Еще вопросы?
— У меня, — с места поднялся один из профессоров ученой комиссии. — Соблюдаются ли в работе циклов установки принципы неопределенности и неоднозначности решений? И второе, знаком ли уважаемый автор с уравнением Дикообразова?
«Вопросы на завал», — с тоской подумал Степан и, собрав все свое мужество и стараясь выглядеть спокойным, ответил:
— Да! Все принципы соблюдаются. С уравнениями знаком.
— Еще вопросы? — Перекатиполев соколиным взором обвел лица присутствующих. — Вопросов нет! Приступаем к обсуждению. Кто желает выступить?
Выступить желали многие.
Зачитали характеристики Небитого, как оказалось, образцового общественника и спортсмена, всецело отдающего себя любимой работе. Зачитали ряд отзывов: от парфюмерной фабрики, от треста столовых и ресторанов и еще из пяти организаций.
Выступили научные руководители Степана, специалисты смежных областей науки и члены ученых комиссий. Говорили и за, и против. И хвалили, и ругали, и подмечали определенные достоинства, и указывали на отдельные недостатки. В конце концов мнения разделились. И слово предоставили академику Семипядеву, надо отметить, крупнейшему в нашем регионе специалисту в области нюховедения. Мнение Семипядева в спорных вопросах всегда было решающим, и Степан застыл в ожидании приговора. «Если старик скажет: добро, то победа за мной, — думал он. — Скорее всего так и будет».
Но против ожидания, обычно принципиальный и решительный Семипядев, что называется — завилял.
— Конечно, — сказал Цицерон Сократович. — Конструкция достаточно оригинальна. Наш юный исследователь безусловно добился определенных успехов, однако, что касается практических результатов… Увы! Результаты все еще очень и очень далеки от желаемого. Больше того, я бы сказал, результаты сомнительны… Конечно, исследователь еще достаточно молод, ему и пятидесяти нет. Надо надеяться, что в дальнейшем… — Академик достал из кармана носовой платок, высморкался, протер очки и закончил: — В дальнейшем добьется более значительных успехов.
«Это конец, — отчетливо осознал Степан. — Конец». Его любимое детище, его машину запахов забраковали.
Результаты тайного голосования полностью подтвердили самые худшие опасения изобретателя.
Конструкцию отклонили, как несовершенную и нуждающуюся в доработке, восемнадцатью голосами, при одном воздержавшемся и трех «за».
После заседания расстроенный Степан принимал соболезнования. Ему сочувствовали, восхищались его аппаратом. Один за другим сотрудники института подходили к Степану, пожимали руку и выражали тихое недоумение позицией Семипядева.
Перекатиполев так даже подозрительно посмотрел на Степана и откровенно спросил:
— Чем это ты, Небитый, не угодил старику? Ведь это был просто гром среди ясного неба!
Степан махнул рукой и растерянно пожал плечами. Он и сам не понимал, что произошло с академиком.
Но тут появился старый друг Степана, Федор Дальновидов.
Федор только вернулся с какого-то симпозиума (где набирался ума) и о случившемся еще не знал. Когда же ему объяснили, что произошло, он вместо выражения сочувствия другу, упал в ближайшее кресло и совершенно дико и неприлично захохотал.
— Не могу! Держите меня! — кричал Дальновидов, дрыгая ногами. — Нет, Степа, такое только ты мог отмочить! Тебе что, трудно было отложить эти испытания недельки на две? Куда ты спешил? Надо же такое натворить?!
— Зачем же было откладывать? — возмутился Степан.
— Как зачем? — прошептал Федор, корчась от смеха. — Грипп! Мы с Семипядевым вместе на симпозиуме были, он только на день раньше вернулся, специально на твои испытания спешил! Но ведь старик уже неделю ходит с гриппом! Насморк у него! Ясно! У него нос заложен!
Степан зашатался. Нет, он не ожидал такого подвоха от своей переменчивой судьбы.
«Второй раз меня с этой машиной никто и близко к испытаниям не подпустит, — тоскливо подумал он. — И из-за такого пустяка не состоялось мое великое изобретение! Все! Кончаю со своими исследованиями и завтра же завербуюсь в экспедицию к Альфа-Центавра. В космос, по крайней мере, с гриппом народ не берут!»
