Ужинали не на кухне, а в большой комнате. Оксана погасила свет и зажгла парочку свечей, вышло очень романтично. А потом они сидели и слушали музыку единственной радиостанции в городе, правда, такую мешанину ставили, словно все радийные форматы смешались в один: и советские песни, и попса, и восьмидесятые, и ретро, и шансон, – короче, каша редкостная. Но надо сказать, у диджея был вкус, и ставил он вполне приличные вещи. А потом была чудная ночь. Вадим очень порадовался, что кроме них в подъезде остались только старик со второго этажа и Нина с дочкой, иначе Оксана своими стонами перебудила бы всех.
– Результат? – Дугин мрачно оглядел собравшихся офицеров, здесь были все полковники и подполковники, которые командовали подразделениями объединённой группировки.
– Дезертирство, пока ещё не массовое, но заметное, – поднявшись, доложил один из полковников. – Группа в десять – пятнадцать человек повязала охрану и, угнав два бронированных «Урала» с установкой «Тунгуска-М», покинула расположение части и поехала в сторону Владимира. Была послана погоня, но на подлете к целям вышли на связь владимирцы и предупредили, что если вертолётчики не повернут, то будут уничтожены, пришлось ретироваться.
– Всё? – напряженно спросил генерал.
Полковник покачал головой:
– Нет. Утром мы недосчитались двухсот сорока трех солдат. Неясно, в каком направлении они ушли, но они ушли с оружием. Угонов техники не было, но группа неизвестных взломала один из грузовиков, в котором хранились полевые рационы.
– Итого: потери группировки приближаются к тысяче человек, – подвел итог полковник. – Есть точные данные по погибшим и раненым во вчерашнем бою? Хотя боем это избиение язык не поворачивается назвать.
– Да, мы наконец собрали трупы, точное число погибших во время атаки – четыреста тридцать шесть человек, ещё почти восемьдесят семь умерли ночью, раненых больше трех сотен, очень много тяжёлых, из них сто никогда не смогут вернуться в строй, это инвалиды.
– Ещё до начала операции мы потеряли больше тысячи человек, охренеть результат, – подвел итог Дугин.
Тут с конца стола раздался голос довольно молодого подполковника, ему несказанно повезло, взрывной волной выбросило из подбитого танка прямо на дерево, отделался десятком ушибов, «в рубашке родился»:
– А что вы хотели, чтобы они ждали нас с цветами? Никогда ещё эта земля не встречала оккупантов цветами, будь они внешние или внутренние. Мы развязали войну, и это ночное дезертирство только начало, никому не хочется подыхать за Киприянова и златоглавую. Русский народ всегда готов сражаться с врагом, а не друг с другом. Мне владимирцы не враги, и я им симпатизирую, так что идите вы на хрен с вашими планами. – Он встал, снял погоны и бросил их на стол. – Кто ещё со мной? – обведя взглядом присутствующих, спросил он.
Остальные молчали, но Дугин видел, как в их мозгах начинают копошиться предательские мысли. И тут генерал понял: они никогда не возьмут Владимир, все развалится или во время штурма, или ещё раньше, если владимирцы нанесут новый удар.
– Не пытайтесь меня арестовать, – проговорил подполковник и на всякий случай отстегнул защелку кобуры. – Я просто уйду, и все.
Он, слегка прихрамывая, вышел из кабинета, который ещё недавно занимал председатель суда, больше никто за ним не последовал.
– Арестовать? – поинтересовался один из охранников.
Дугин покачал головой. Он понял, что, если сейчас отдаст приказ арестовать Наумова, а потом подвергнет его военно-полевому суду, который за подобное присудит единственно возможное наказание – расстрел, его войско разбежится в ту же секунду.
– Пусть идёт, – произнёс Иван Михайлович. – Коробков, примите командование над его подразделением. Продолжим. Сколько потребуется времени на то, чтобы расчистить трассу? Сделать это нужно очень быстро, наше горе-войско деморализовано и ещё одну атаку не переживет. Нам нужно наступать, самим наступать быстро.
– Минимум день, – хмуро произнёс седой полковник, командующий инженерным батальоном. – Завтра с утра мы сможем тронуться, но мне для расчистки нужна тяжёлая техника, я видел экскаваторы и бульдозеры в автохозяйстве.
– Берите всё, что нужно, Павел Андреевич. Подполковник Плахов, силами двух батальонов обеспечите охрану работ. И постарайтесь сделать так, чтобы не добавлять работы Павлу Андреевичу.
– Есть, товарищ генерал, – отчеканил подполковник, по лицу которого было прекрасно видно, что его не тянет идти в охранение, рискуя солдатами, да и собственной шкурой.
Глядя на него, Дугин с ужасом подумал, что после первого же боя, который, кроме жертв, никаких ощутимых результатов не принесёт, войско разбежится или взбунтуется, а потом развернется на Москву, и его поддержат бойцы, оставшиеся в резерве, и вся почти тридцатитысячная бригада Дорохова. «Может, самому это сделать, пока не повесили или не шмальнули в спину?» – грустно подумал Дугин. Он уже знал о неудачном авианалете. Приказ взять город, не считаясь с потерями и средствами, его тоже не особо радовал, вернее, совсем не радовал. Он догадывался, что части из Рязани и Нижнего Новгорода не просто так стоят на границе, и с ними владимирцы превосходят московскую группировку вдвое. Они ударят, когда он увязнет в городских боях, а потом вышибут к чертям из города и из области.
