проверить, что с ним. Алексей сбросил капюшон своей куртки, на нем даже респиратора не было почему-то, Оксана отстраненно думала лишь об этом. Мысли текли вяло. Она не знала, что сейчас нужно сделать, что сказать и что думать. Ей и не приходило в голову, что погибнуть может Лерик. Вот так мгновенно и внезапно.
Снежинки на меху капюшона, снежинки в его светлых волосах, капельками растаявшие на лице, — она ясно видела сейчас Алексея. Он убрал пистолет, наклонился к неподвижному телу и снял с него противогаз.
— Черт! Пацан, Валерка… Зачем ты привела его?
— Лёша! Я не виновата! Это он привел меня… Он думал, что ты — нарушитель границ из капониров. Не знал, что ты — это ты!
— Дурак он. И ты…
— Лёша… Лёша!
Алексей смотрел в застывшее, удивленное лицо Валерика Лапина. Конечно, мальчишка ведь не мог даже помыслить умереть от руки человека так близко от дома. Он не застал войны, не помнил ее, для него врагами были только мутанты. И вдруг — выстрел без предупреждения. Растерянность так и осталась в его глазах… Сталкер постарше не удивлялся бы, а стрелял первым. Мог и успеть.
— Лёша…
Девушка сделала шаг вперед. Еще одна повергнута в изумление! Да, человек человеку волк, а молодежь-то и не знает! Если бы Оксана не сдернула противогаз… И с ней нужно разобраться, только не так быстро.
— Зачем ты пришла?
— Лёш, я так скучала по тебе!
Дура! Просто дура! Похоже, молодые люди забрели сюда действительно случайно, по следам. Значит, нужно было самому об этом подумать, а не полагаться на Грицких, который обещал ему полную свободу наверху в течение недели. Главный не до конца контролировал ситуацию. Но и Алексея это не оправдывает, мог бы догадаться замести отпечатки ботинок хоть около бункера! Теперь придется убирать и Ксюшку. Не так мучительно, как было с Еленой, но неприятно, очень неприятно…
— Да, ты выбрала время скучать… Кто выпустил вас наружу?
— Привратник. Его отец. Лёш, как же теперь?! Что сказать его отцу?
А вот ей уже ничего не придется говорить. Никому.
— Лёша, нужно его спрятать! Закопать в снегу. Я ничего не скажу о тебе, я и раньше молчала, Лёш! Никогда я не расскажу про тебя!
Оксана подбежала к нему, обняла, прижавшись разгоряченным лицом к его холодной щеке. Алексей едва ответил на ее ласку, не произнес ни слова. Она продолжала шептать:
— Я люблю тебя! Сделаю, что ты захочешь. Главное — ты жив! Ты, а не он… Я помогу тебе его спрятать.
— Это не поможет, Ксюш… Не поможет.
— Что же тогда делать, Лёш?!
Оксана плакала на его плече от злости на собственное бессилие помочь ему. Ничего нельзя сделать, а виновата только она. Не остановила Лерика, зачем-то вытащила из бункера сюда, на смерть. И теперь Алексей в опасности, и что будет дальше, она не знает. Но Лёша должен что-то придумать, он же всегда умел решать проблемы!
— Ксюша… Ведь никто не должен был видеть меня здесь. Никто. Понимаешь?
— Да! — она так виновата перед ним, так виновата! Он никогда не простит ее…
— Похоже, что не совсем.
Оксана и не успела понять, почему он резко отстранил ее от себя. И почему стало вдруг так холодно где-то в середине груди… Нечем дышать, и больно! Лицо Алексея перед глазами, бледное, красивое, он смотрит на нее, будто тоже чувствует боль, как и она сама.
Алексей осторожно опустил на снег тело Оксаны, придерживая рукоятку ножа. При точном ударе в сердце крови не должно быть много, но лучше подождать. Пусть кровь замерзнет, тогда их обоих можно будет перенести в другое место и спрятать. Об этом он и без подсказок мог подумать! Или перенести их сейчас, пока еще мягкие, ведь перетаскивать окаменевшие неподъемные предметы трудновато… Может и не справиться. Нужно доложить Главному. Общий прокол, ошибка, неприятность.
Алексей сел на снег. Оксана выдала бы его сразу. Не словом — взглядом, поведением, своей растерянностью и путаными невнятными объяснениями. И никакая любовь тут не поможет, он сам едва не сломался на таком допросе. Привратник Лапин, отец, потерявший сына, вытряс бы из нее всё, что только знала. Лицо Ксюши почти сравнялось по цвету со снегом, черные густые волосы волной лежали у его ног. Жаль! И Лерика… Погиб только из-за того, что оказался не в том месте не в то время. Только из-за того, что тут один полутруп никак не упокоится в могиле, а все живет и действует, сам ожидая с нетерпением, когда же, наконец, остановится внутри эта заведенная до упора пружина! Алексей и не заметил, задумавшись, что из кармана куртки давно
