Да хоть до предпоследней, отвечает Жучка, а все одно не помогло. Помер пахан. Братва все понимает, сталкер в натуре старался, и к нему никаких предъяв. А вот тебе, старый хрыч, бабки придется вернуть.
Дед ну сокрушаться, к совести Жучкиной взывать, ныть, что нельзя так со своими-то, что заказ выполнен в срок и с немалым риском для жизни, но только Жучка ни в какую. Во-первых, говорит, оба мы знаем, что жизнью другой рисковал, а во-вторых, чё ты передо мной распинаешься? Мое дело маленькое, слово братвы передать. Хочешь – иди на сходняк, объясняйся. Только братву смерть пахана ну очень расстроила, и теперь, сам понимаешь, нервные все, аж чешутся. Чуть что не так – за перья да волыны хватаются. Мой тебе совет, Макарыч, как своему: верни бабос.
Постонал Дед еще чуток, но делать нечего. Те, из Треугольника, и впрямь шутить не любят. И поплелся он в свой «Универмаг», к сейфу.
Сказать по правде, такого сейфа, как у Макарыча, ни у кого во всем Метро не было. Не доверяя своим станционным умельцам, Дед в свое время заказал это чудо инженерной мысли у мастеров с Бауманского альянса. Был тот сейф вмазан прямо в стену подсобки станционной, в которой «Универмаг» располагался, и имел два замка – обычный, с ключом, и кодовый. Комбинацию кода владелец, больше всего в жизни боявшийся ограбления и малость поехавший головой на этой почве, менял каждый вечер перед сном, записывал на бумажку, а бумажку ту клал в нагрудный карман.
Провернул Дед ключ в замке, полез за бумажкой с кодом – а в кармане пусто. И в другом. И в третьем. Пропала бумажка!
Запаниковал торговец, стал на память код подбирать, да куда там! Еще больше запутался. Тут Жучка входит, дескать, сколько тебя можно ждать, старый? Дед, хоть сам холодным потом от страха обливается, марку держит, объясняет спокойно: сам видишь, Иван Николаич, форс-мажор нарисовался – замок проклятый что-то засбоил. Да еще для пущей наглядности пытается ключ в другую сторону провернуть. Так что рад бы, а ничем помочь не могу. Нужно мастеров звать и замок чинить. Не подумай чего такого, там ведь и мои патроны тоже лежат, и для меня это проблема…
Только Жучку так просто не возьмешь. Сгреб он Деда за грудки, к стенке притиснул и шипит: про свои проблемы кому другому расскажи! Думал я, нормальный ты мужик, Макарыч, а ты вот как? Кинуть нас решил? Лады, так братве и скажу. Но потом не плачь.
Понял Дед, что дело плохо. Даже если умельцы бауманские, что сейф ладили, сумеют замок открыть, это ж надо сначала гонца в Альянс слать, да пока те мастера еще приедут… А если не сумеют? И стал он Жучку умолять придумать, как бы спастись от гнева китайгородских. Иван же как будто того и ждал: ладно, говорит, как не помочь старому, проверенному партнеру. Сумма, конечно, немаленькая, но ничего – вытрясу все свои заначки, у корешей одолжусь и внесу в общак, сколь положено. Вот спасибо! – радуется Дед. – Вот выручил! Ты не сомневайся, Иван Николаич, как только сейф откроют – все верну, да с процентами. А я и не сомневаюсь, кивает Жучка, конечно вернешь, куда ж ты денешься.
Сказав это, пошел он прочь, да на пороге оглянулся и говорит эдак небрежно: да, Макарыч, совсем забыл. Есть у меня маааленькое условие. Как говорится, все по-чесноку: ты мне, я тебе. Дед кивает торопливо, заранее на все согласный. Тут-то Жучка и выдает: вот и отлично. Значит, через неделю свадьба.
Дед аж заикаться стал. То есть кккак, спрашивает. А вот тттак, передразнивает его Иван. И учти, Макарыч: я на нормальное приданое рассчитываю. Сечешь?
Какое приданое?! Ведь не любит она тебя! – Дед кричит. Жучка в ответ: а нам любовь без особой надобности. Главное, чтоб жена мужа уважала и слушалась беспрекословно. А уж это я как-нибудь своими силами обеспечу. И кулак свой внушительный показывает.
А Репке я что скажу? – выдвигает новый аргумент Дед. А что ты ему говорить должен? – удивляется Жучка. Он тебе кто, чтоб перед ним отчитываться? Ничего не говори, ни ему, ни Алёнке. Вот через неделю приеду с корешами, увезу девку, и останется твой хваленый сталкер с носом – на Китай-городе ему меня не достать, руки коротки!
Дед скулит: да, тебя-то не достать, а я как же? Что говоришь? Побоится Репка с тобой из-за меня ссориться? Ох, Жученька… то есть, Ванюша, конечно, прости старика… Илюшка, он же бешеный! Да и сильно мне на том свете поможет, если ты моего убийцу следом отправишь?
Задумался Жучка. Как ни крути, а в чем-то прав Дед выходит. Да и сталкера известного во врагах иметь совсем не фонтан. Он же идейный, а такие хуже всего. Не сидеть же теперь из-за него на Китае безвылазно. И потом, отчаянный парень, которому терять нечего, и там дотянуться может… Ладно, говорит, уболтал, речистый. Сперва мы с тобой Репку уберем, а уж потом…
Замахал Дед руками: что ты, что ты, Ванюша! Не помощник я в таком деле! Стар, слаб, и потом, у нас тут Илюшку разве что на руках не носят. Если хоть малейшая ниточка ко мне потянется – пиши пропало. Убить, может, не убьют, а со станции точно погонят и «Универмаг» отберут. Куда я пойду? Кому нищий старик нужен?
Жучка его успокаивает: не ссы, Макарыч, не потянется. Я тоже не дурак, подставляться не хочу. Есть у нас на Китае пара отмороженных, братья Огородниковы. Им что человека прибить, что крысу… Ты только устрой так, чтоб Репка в ближайшие день-два на поверхность вышел, да мне весточку передай, и спи спокойно. Ну кто удивится, если сталкер из рейда не вернется?
Сказал так Жучка, хлопнул покровительственно по плечу Деда, да и пошел себе, насвистывая, по своим делам. А Дед пригорюнился. Вот ведь судьба- злодейка! Еще с утра был он сам себе хозяин и, почитай, на Кузнецком центральный человек, с которым начстанции при встрече первым здоровается, а теперь? Ни патронов, ни внучки, ни Репки, а сам до конца жизни от непредсказуемого зятька зависишь… Рассказать все Илье да люду станционному? А толку? Репин, конечно, парень хоть куда, но ведь таких деньжищ у сталкера отродясь не водилось. А если и набрать всем миром, то не станет же Репка безвылазно сидеть на станции и тестя караулить. Сталкера поверхность кормит. Уйдет – а Жучка со своими… как их, дьяволов… обмороженными, в общем,
