что лучше способа не придумаешь.
– Могли бы предупредить, – проворчал Андрюха, хотя и сам уже прекрасно понял подноготную затеянного представления.
– Проверка, о которой известно заранее, теряет всякий смысл. Курсанты, претендующие на место в разведотряде, должны не только словом, но и делом доказать свою способность выполнить задачу. В любой ситуации. Любой ценой. Это вы нам и продемонстрировали. Лапин, правда, под конец слабиночку дал, сам мертвого ребенка встречал, вот и пришлось от него избавиться. В этом нам очень пригодился его броский «калаш». Вы ж даже номера на оружии не сверили, да откуда вам его знать.
– Кстати, о ребенке. Как вы это сделали? И все остальное? – Иван поставил кружку и нетерпеливо переводил взгляд с одного лица на другое. Исполосованные шрамами бородатые рожи (за исключением Раны, разумеется) лучились прямо-таки детским самодовольством. Так школьник, единственный из класса самостоятельно решивший сложную задачу, ждет, когда его спросят о ходе решения. Так что вопрос попал точно в цель.
– Тогда обо всем по порядку, – протолкался в центр комнаты Сыч. – Жили мы с вам в одном здании, в тайной, так сказать, комнате, буквально в десятке метров от вас, если по прямой. Кстати, иногда по ночам вы слышали наши разговоры, которые относили к чертовщине, поселившейся за дверью. Управление электрической сетью на самом деле было запитано на нас. Встреча с висельником, – вежливый поклон в сторону худощавого мужика по прозвищу Стек, – состоялась благодаря люку в потолке и кустарному микроволновому излучателю за соседней стенкой. Мы потушили тебе свет, спустили «труп», а остальное ты сделал за нас. Разве что подтаявшая от тепла тела веревка нас чуть не выдала. Но в такой обстановке тебе не до деталей было, и это минус. Небольшой, правда.
– А космы на потолке? Это что такое? – влез Андрюха.
– Космы и есть. Мы дохлых Диких стригли, – хохотнул Сыч. – И статическое электричество, и магнит этажом выше. Плюс трещины в стенах, тонкая леска и ловкость рук, куда же без нее?
– Ребенок?
– Игорёк. Ростом и комплекцией не вышел, зато двигается совершенно бесшумно и до войны гримером на Ленфильме пробавлялся. Талантище! И Стека он же разрисовывал, да за сценарий отвечал. Ну, и Лапин ваш, бывший стажер, как и вы, тоже прошедший испытание.
– Со «световым тросом» вроде все просто, – прищурился Иван. – Утянули вы его у нас, пока товарищ лейтенант щель в двери собой прикрывал. И рацию с телефоном из строя он же вывел. Как и оружие, чтоб мы вас не постреляли или друг друга, – он хмыкнул, и Сыч довольно кивнул. – Хорошо, когда у чужих есть свой, да, товарищ лейтенант?
– Ты мне, Ванька, это брось, – старый прапорщик поднялся со своего места, седые брови грозно сошлись на переносице. – Нет тут никаких чужих, понял? Теперь все свои. И он для вас больше не «товарищ лейтенант», а Костя. И вы не курсанты с сегодняшнего дня, а младшие офицеры разведки. Вопросы есть еще?
– Только один, – спокойно ответил Ваня и повернулся к Лапину. – Това… Костя, раз ты прошел испытание, почему никому даже словом не обмолвился? Ведь с твоего выпуска все засыпались, кроме тебя. Не жалко однокурсников было?
– Жалко, – секунду подумав, кивнул старлей. – Вот только дело надо делать, а не ждать поблажек со стороны. И ты сегодня сам это понял, когда отказался уйти и товарища заставил остаться. А теперь, когда вернешься в Лехтуси, будь уверен, что промолчишь. Услышишь разве что вопрос «как там?» и ответишь: «Хреново, мужики. Этой ночью стучалось что-то. Изнутри».
Весна в две тысячи тридцать третьем году пришла в Ленинградскую область рано, принесла с собой относительное спокойствие. Даже Дикие перестали на какое-то время соваться к Лехтуси, не желая ползать по пояс в вязкой жиже тающего снега.
Три человека, однако же, шагали через лес. Тяжко дыша сквозь зубы, с трудом вытягивая ноги из снежной каши. Молодой парень с лейтенантскими погонами впереди и пара стажеров, ненамного младше, чуть поодаль.
– Товарищ лейтенант, далеко топать-то?
– Метров пятьсот осталось. – Иван обернулся. – И не болтал бы ты попусту, Рыков, а за товарищем своим присматривал. Места тут, может, и спокойные, но нет-нет да пропадет человечек.
– Благодарствуем, Наталья Владимировна, – с шутливым поклоном дед Саша принял тарелку из женских рук и поставил ее на стол.
– Дед Саш, а скажи мне вот еще что, – дождавшись, когда мать выйдет, обратился Иван вполголоса к названому родственнику. – Помнишь, тогда, зимой, наше испытание? Про одно вы нам не рассказали. Маленькие следы, ведущие к двери, и отпечатки ладоней на окне. Это-то вы как сделали?
Прапорщик медленно поднял голову, задрал кустистые брови в изумлении:
– Ты о чем, Вань? Какие следы? Мы из здания вообще не выходили.
Виктор Тарапата
Осколки битых роз
Аплодисменты, волной обволакивающие все окружающее пространство станции Площадь Революции, свет софитов и красная ковровая дорожка. Чествование героя, приветствие спасителя. То, что этот человек сделал для людей Метро, трудно описать словами. Много их, слов, тогда было сказано.
