знает, что долгий путь от рудника до прилавка лежит через грязь и кровь.
В грязи копошится тот, кто посвятил жизнь поиску камня, который сделает его богатым. Он находит и продает по 20 долларов то, что посетителю бутика обойдется в десять тысяч. Но считает, что в накладе не остается, потому в его краях люди не зарабатывают и полусотни долларов в год, и пяти камешков достаточно, чтобы жизнь его была счастливой, хоть и короткой — пока еще не придумано условий труда хуже, нежели те, в которых работает он.
От него камни переходят в руки неведомых скупщиков, а затем без задержки переправляются к нерегулярным армиям в Либерию, Конго или Анголу Некто в сопровождении до зубов вооруженной охраны отправляется на тайный аэродром. Из приземлившегося самолета выходит респектабельный господин в деловом костюме, а за ним — другой, одетый попроще, и с чемоданчиком в руках. Некто холодно приветствует прилетевших. А потом передает им несколько маленьких свертков-пакетиков — то ли из суеверия, то ли еще по какой причине они изготовлены из старых чулок.
Тот, что одет попроще, достает из кармана специальный окуляр, вставляет его в левый глаз и начинает проверять один камешек за другим. Часа через полтора он получает представление о товаре и, вынув из чемоданчика высокоточные электронные весы, высыпает в чашку содержимое чулок. На клочке бумаги ведутся подсчеты. Затем товар и весы прячутся в чемоданчик, и по знаку элегантного господина пять или шесть охранников начинают выгружать из самолета большие ящики. Их ставят на землю у полосы, а самолет улетает. Вся операция занимает обычно полдня.
Ящики вскрывают. В них — снайперские винтовки, противопехотные мины, осколочные гранаты. Оружие раздают наемникам и солдатам, и очень скоро в стране происходит государственный переворот, жестокость которого превосходит все представления о добре и зле. Вырезают поголовно целые племена, насилуют женщин, дети остаются сиротами, а многие, подрываясь на минах, — еще и калеками. Тем временем за тридевять земель оттуда — где-нибудь в Антверпене или в Амстердаме - серьезные, сосредоточенные люди осторожно, бережно, любовно, испытывая творческий восторг от собственного искусства, обрабатывают камни,и вспышки искр, блистающих на каждой новой грани этого преображенного временем углерода, завораживают их. Алмаз, поддаваясь алмазу, становится бриллиантом.
На одном конце — в отчаянии голосят женщины, и небо задернуго пеленой дыма. На другом — из окон хорошо освещенных комнат видны старинные прекрасные дома.
В 2002 году ООН принимает резолюцию - «Процесс Кимберли», требующую прослеживать происхождение алмазов и запрещающую ювелирам приобретать те, что привозятся из зоны боевых действий. На какое-то время респектабельные огранщики пользуются услугами южноафриканской корпорации, монопольно поставляющей им материал. Но вслед за тем находятся способы сделать бриллиант «законным», резолюция же служит для того лишь, чтобы политики могли сказать: «Мы делаем все, чтобы закрыть доступ на рынок 'кровавым бриллиантам'».
Пять лет назад Игорь, обменивавший камни на оружие, собрал маленький отряд, предназначенный для того, чтобы прекратить кровопролитную междоусобицу на севере Либерии, и достиг своей цели. Убиты были только убийцы. В деревни вернулся мир, а бриллианты стали покупать американские ювелиры, не задавая нескромных вопросов.
Если общество потворствует преступлению, у человека есть полное право сделать то, что он считает наиболее верным.
Нечто подобное произошло несколько минут назад на пляже. Когда убитые будут обнаружены, кто-нибудь из должностных лиц скажет всегдашнее:
«Делается все возможное, чтобы установить личность убийцы».
Как же, установите вы… Великодушная, как всегда,судьба снова указывает ему, каким путем следовать. Мученик не получит воздаяния. Да, Ева, наверно, будет страдать в разлуке с ним, ей не с кем будет разговаривать, ожидая долгими ночами и нескончаемыми днями его освобождения. Она будет плакать всякий раз, как представит его в холодной и сырой тюремной камере. Но когда придет час окончательно отправиться в дом на берегу Байкала, годы, наверно, уже не позволят им пережить и осуществить все задуманное.
…Полицейский выходит из кафе:
— Как? Вы все еще здесь? Чем я могу помочь вам? Вы заблудились?
— Нет, благодарю вас, все в порядке.
— Послушайтесь моего совета, отдохните… В эти часы на солнце быть очень опасно.
Он возвращается в отель, принимает душ. Просит телефонистку разбудить его в четыре часа — до тех пор он успеет выспаться, обрести необходимую ясность мысли и не повторять того дурацкого поступка, который только что едва не нарушил все его планы.
Потом, позвонив портье, заказывает столик на террасе — когда проснется, там хорошо будет выпить чаю в тишине и спокойствии. Потом долго глядит в потолок,ожидая, когда придет сон.
Происхождение бриллианта никого не волнует — лишь бы сверкал.
На этом свете одна только любовь заслуживает абсолютно всего. Все прочее противоречит законам логики.
Игорь снова, как уже случалось с ним не раз, предчувствует ощущение безграничной свободы. Постепенно исчезают смятение и растерянность, голова работает отчетливо.
Он отдал свою судьбу в руки Иисуса. Иисус решил,что он обязан исполнить свое предназначение.
Он засыпает, не испытывая ни малейшего чувства вины.
1:55 РМ
Габриэла решает не торопясь дойти пешком до указанного места. Ей надо успокоиться, привести мысли в порядок. Ибо близок час, когда не только самые тайные ее мечты могут сбыться, но и самые жуткие кошмары — стать явью.
Пикает телефон. Это — сообщение от ее агента: «Поздравляю. Соглашайся на все. Целую». Она глядит на толпу, медленно фланирующую по набережной Круазетт: люди вроде бы сами не знают, чего хотят. А вот она знает! Теперь она — больше не одна из толпы авантюристок,слетающихся в Канны и действующих наугад и наобум. У нее — серьезное резюме, внушающий уважение профессиональный багаж, и она никогда не пыталась победить в жизни лишь с помощью своих природных данных. У нее есть талант! И встречи со знаменитым режиссером она добилась сама, без чьей бы то ни было помощи, не стремясь никого поразить экстравагантностью наряда и даже не успев отрепетировать свою роль.
Можно не сомневаться — режиссер примет все это во внимание.
Она остановилась перекусить — до этой минуты вообще ничего не ела, и первый же глоток кофе вернул ее к действительности.
Так почему же все-таки выбрали ее?
И какую роль ей предложат?
А что если Джибсон, посмотрев видеоролик, поймет,что она ему не подходит?
«Успокойся! Тебе нечего терять!» - прикрикнула она на себя, но внутренний голос настаивал: «Это - твой единственный шанс».
Шанс не бывает единственным, жизнь обязательно предоставит еще один. Но голос не унимается: «Может быть. Но когда это произойдет? А ты помнишь, сколько тебе лет?»
Она помнит. Двадцать пять. Для актрисы - что бы та с собой ни делала - это много.
Она расплачивается за сэндвич и кофе и направляется на причал — на этот раз стараясь держать свой оптимизм в узде и не называть других авантюристками. Идет,повторяя про себя правила позитивного поведения, и эти мантры позволяют не думать о предстоящей встрече.
«Если ты веришь в победу, победа верит в тебя.
Рискни всем во имя своего шанса и отринь от себя все, что сулит тебе спокойствие и уют.
Талант — это всеобъемлющий дар. Однако нужна отвага для того, чтобы пользоваться им: не бойся быть самой лучшей».
Но Габриэла сознает: недостаточно сосредоточиться на изречениях великих мудрецов и наставников, надо попросить помощи небес. И начинает молиться, как всякий раз, когда впадает в смятение или тревогу. Она чувствует, что должна принести обет, и решает, что если получит эту роль, пешком пройдет от Канн до Ватикана.
Если фильм в самом деле снимут.
Если он получит мировой успех.
Нет, достаточно просто сняться у Джибсона - ее сразу заметят другие режиссеры и продюсеры. Вот если случится так, она совершит это паломничество.
Стоя в условленном месте, она смотрит на море, снова проглядывая сообщение от агента: если он уже в курсе дела, то, стало быть, дело это серьезное. Но что значит совет «соглашаться на все»? Переспать с режиссером? С исполнителем главной роли?
Прежде она на такое не отваживалась, но сейчас готова на все. Тем более что любая женщина мечтала бы о связи с мировой знаменитостью.
Она снова устремляет пристальный взгляд на море. Она могла бы успеть забежать домой и переодеться, но из суеверия не стала этого делать: если уж отправилась на пробу в джинсах и белой блузке, в этом надо оставаться до вечера. Потом, ослабив пояс, садится в позу лотоса и, как предписывает йога, дышит медленно и глубоко, чувствуя, как все - тело, сердце, голова - приходит в норму.
Из подлетевшей к пирсу моторки выпрыгивает человек:
— Габриэла Шерри?
Она кивает, и человек помогает ей спуститься в лодку, начинающую путь по морю, заполненному яхтами всех видов и размеров. Рулевой не произносит ни слова и, кажется, вообще уносится мыслями в неведомую даль, воображая, что происходит сейчас в каютах этих
