пути отсюда.
Семейство следовало в долину смерти в молчании. Жена не осмеливалась вымолвить хоть слово, дети не понимали, что происходит, а бывший правитель был погружен в глубокие раздумья. Перевалив через первый холм, целый день они ехали по бескрайней пустынной равнине, а заночевали на вершине следующего холма.
Жена пробудилась на рассвете: хотела взглянуть напоследок — ведь жить ей оставалось не больше двух дней - на родной город. А потом, поднявшись еще выше, посмотрела вниз, хоть и знала, что увидит лишь безжизненную необозримую равнину. И замерла в изумлении.
Оказалось, что караваны, четыре года кряду выходившие из города, вывозили оттуда не самоцветные камни и не золотые монеты.
А — семена, кирпичи, дерево, черепицу, буры и насосы, чтобы добывать воду из самых глубин земли.
И перед глазами ее возник новый город — красивый,благоустроенный и удобный для житья.
Муж, проснувшись, подошел и встал с нею рядом. И сказал так:
- Вот наше царство. Едва узнав о решении Лойи джирги, я сразу понял: нечего и пытаться за четыре года восстановить то, что разрушалось веками своекорыстного и бездарного правления. Зато все можно начать с самого начала, с первого камня и чистого листа.
Вот и он, Игорь, слушая шум воды, омывающей его тело, тоже все начнет заново. Он понимает наконец, почему первый человек, с которым он толком поговорил в Каннах, сейчас находится рядом, направляет его шаги, помогает, объясняя, что жертва его была не случайна и не напрасна. Кроме того, она позволила ему понять, что Ева всегда была извращенным существом, заинтересованным лишь в социальном успехе, пусть даже успех этот заставил бы ее бросить мужа.
- Когда вернешься в Москву, тебе надо будет заняться спортом. Заняться по-настояшему. Это поможет сбросить ненужное напряжение.
Сквозь клубы горячего пара он может различить ее лицо. Ни с кем и никогда он еще не чувствовал такой близости, как с этой молоденькой португалкой по имени Оливия.
— Иди вперед. Не останавливайся. Даже если утратишь убежденность и веру, все равно - иди вперед. Господни предначертания исполнены тайны, и порою Он указывает правый путь лишь тому, кто уже начал идти.
Спасибо, Оливия. Как знать, быть может, он находится здесь, чтобы показать миру всю степень искажения,высшим проявлением которого давно уже стали Канны.
Он не уверен в этом. Но как бы то ни было, он оказался здесь не просто так, и два года напряжения, страхов, сомнений получили наконец свое оправдание.
Можно себе представить, каков будет следующий кинофестиваль: без магнитных пропусков нельзя будет войти даже на пляж, на всех крышах расположат снайперов из элитных подразделений, сотни полицейских в штатском перемешаются с толпой, рамы металлоискателей установят в дверях каждого отеля, и великие из Суперкласса должны будут ждать, когда же полицейские досмотрят их багаж, попросят снять башмаки и туфли, пройти еше раз, потому что детектор отреагировал на забытые в карманах монетки, всех седеющих мужчин — поднять руки и подвергнуться личному обыску,наподобие какого-нибудь уголовника, а дам - пройти в брезентовую, грубо диссонирующую со старинной изысканностью интерьера выгородку, за которой им придется выстроиться в очередь и терпеливо ждать, пока полицейская девушка не установит наконец, что причиной звона послужили стальные пластинки, вшитые в чашечки лифчика.
И город тогда откроет свое истинное лицо. Роскошь и блеск сменятся напряжением, оскорблениями, безразличными взглядами полицейских, потерянным временем. Отъединенность будет нарастать, и на этот раз - не из-за вечного высокомерия избранных, а в силу самого хода вещей. На приморский курорт пришлют воинские подразделения, поставив им задачу защищать тех, кто всего лишь хотел отдохнуть и развлечься, а немалые издержки придутся на долю налогоплательщиков.
Пойдут демонстрации протеста — честные труженики выступят против этих нелепостей. Правительство опубликует заявление о том, что рассматривает возможность переложить часть налогового бремени на плечи организаторов фестиваля. Спонсоры, которые с легкостью выдержали бы подобные траты, потеряют к этому интерес, потому что кого-то из них унизил мелкий полицейский агент, приказавший ему заткнуться и не нарушать требования безопасности.
Канны начнут умирать. Пройдет еще года два, и станет понятно: меры, принятые для восстановления законности и порядка, дали свои плоды. Во время фестиваля не зарегистрировано ни одного преступления. Террористам больше не удается сеять здесь панику. Они попытаются повернуть время вспять, но это невозможно; Канны продолжат умирать. Новый Вавилон уничтожен. Современный Содом исчезает с карты мира.
Из ванной он выходит с готовым решением: когда вернется в Россию, даст распоряжение отыскать родных Оливии. И перечислит им через банки с хорошей репутацией анонимные пожертвования. Найдет даровитого писателя и закажет ему ее жизнеописание, а потом оплатит переводы на все языки.
«История девушки: она продавала сувениры, ее бил любовник и эксплуатировали родители, но однажды,отдав свою душу незнакомцу, она изменила маленькую частицу Вселенной».
Он открывает шкаф, достает белоснежную сорочку, идеально отутюженный смокинг, лакированные туфли ручной работы. Галстук-бабочку завязать нетрудно: он проделывает это не реже, чем раз в неделю.
Включает телевизор: сейчас время местных новостей. Большую часть выпуска занимает проход по красному ковру, однако есть и краткое упоминание о женщине,убитой на пирсе.
Полиция оцепила место происшествия, и паренек, оказавшийся невольным свидетелем убийства (Игорь внимательно всматривается в его лицо, хоть и не помышляет о мести), рассказывает, что видел, как пара присела на скамейку, и мужчина, достав стилет, начал водить острием по телу своей спутницы, что ей, судя по всему, нравилось. Сочтя это любовными играми, он и не стал звать полицию. «Как он выглядел?»
Белый, лет сорока, одет так-то и так-то,мягкие манеры.
Нет, тревожиться не из-за чего. Он вынимает из портфеля два конверта: в одном - приглашение на вечеринку,которая начнется через час (хотя все знают, что по крайней мере минут на девяносто позже), где, как он знает,будет и Ева. А если ее не будет - ничего страшного. Он так или иначе встретит ее. Неполных суток оказалось достаточно, чтобы понять, кого же он взял себе в жены, из-за кого совершенно напрасно страдал целых два года.
На другом конверте - из серебристой бумаги, герметически запечатанном — каллиграфическим почерком,который может принадлежать как мужчине, так и женщине, написано одно слово: «Тебе».
Как и в большинстве отелей в наши дни, коридоры отеля «Martinez» — под прицелом видеокамер. Где-то на цокольном этаже, в темной комнате, заставленной мониторами, сидят люди, и внимательно, не упуская из виду ни малейшей детали, следят за всем происходящим вокруг. От их зорких взглядов не укроется ничего, что выходит за рамки обычного поведения: вот, например, к тому господину, который несколько часов назад бегал вверх-вниз по лестницам отеля, послали охранника узнать, в чем дело. Услышав ответ: «Бесплатная гимнастика», — и убедившись, что перед ним постоялец, охранник с извинениями удалился — что еще ему оставалось?
Разумеется, их не интересуют те, кто входит вечером в чужой номер, а выходит оттуда только наутро, обычно после того, как подан завтрак. Это — в порядке вещей.Это их не касается.
Все, что происходит в отеле, показывают мониторы,все, что показывают мониторы, записывается на «цифру», и записи эти хранятся в течение полугода в сейфе,доступ к которому имеют только управляющие. Ибо нет на свете отеля, согласного растерять свою клиентуру из-за какого-нибудь ревнивого мужа, которому хватило денег подкупить оператора, отслеживающего определенный участок коридора на таком-то этаже, а после того как благодаря этим свидетельствам суд отвергнет притязания неверной супруги на часть «совместно нажитой собственности» — предоставить (или продать) записи в желтый журнальчик или таблоид.
Случись такое - по репутации заведения, гордящегося тем, что умеет ограждать постояльцев от вторжения в личную жизнь, будет нанесен сильнейший удар. Число клиентов немедленно и резко снизится — в конце концов, любовники затем и выбирают перворазрядный отель, что знают: персонал не увидит ничего, кроме того, что им полагается видеть. И если заказан обед в номер, официант переступит порог, не поднимая глаз от своего столика на колесах, попросит подписать счет того, кто открыл ему дверь, и никогда — никогда!. — даже не взглянет в сторону кровати.
Проститутки обоего пола одеваются так, чтобы скрыть свою профессию, хотя сотрудники службы безопасности отеля, сидящие в подвале перед мониторами,отлично знают, кто они такие, благо располагают базой данных, предоставленных полицией. Их это тоже не касается, хотя номеру, куда вошли девочка или мальчик «по вызову», уделят особое внимание. В некоторых отелях, чтобы удостовериться, что с постояльцем все в порядке, телефонистке поручают позвонить в номер и спросить заведомо несуществующее лицо: постоялец снимает трубку, слышит женский голос, злобно отвечает: «Не туда попали!» - и дает отбой. Задание выполнено, беспокоиться не о чем.
Пьяные, которые потеряли равновесие и шлепнулись на пол или тыкали ключом в замочную скважину чужого номера и, разозлясь, что дверь не открывается, начали пинать ее ногами, обычно очень удивляются, когда перед ними невесть откуда возникает кто-то из обслуги,«случайно проходивший мимо», и предлагает проводить его к месту назначения (обычно - на другой этаж).
Игорь знает, что каждый его шаг регистрируется следящими устройствами: камеры фиксируют дату и время с минутами и секундами каждый раз, когда он входит в вестибюль, выходит из лифта, всовывает в щель электронного замка магнитную карту. И лишь когда дверь за ним закрывается, можно вздохнуть с облегчением: к тому, что происходит внутри, никому доступа нет, это уже будет нарушением священного права privacy.
Он закрывает дверь и выходит.
