Савуа решает подниматься по лестнице. Администратор жалуется, что она на высоких каблуках, инспектор приказывает разуться и следовать за ними. Они бегут по мраморным ступенькам, хватаясь за бронзовые перила, чтобы не упасть, пролетая мимо элегантных площадок у лифтов, где постояльцы, ожидающие лифта, с недоумением взирают на босую женщину и полицейского — что он делает в отеле? Куда несется опрометью? Что-нибудь случилось? А если случилось, то почему не подняться к месту происшествия на лифте — ведь так выйдет быстрее?! И бормочут себе под нос: Каннский кинофестиваль теряет престиж, в здешних отелях теперь готовы принять кого попало, и полиция врывается сюда, как в дом терпимости. Надо будет непременно пожаловаться администрации…
Они не знают, что администрация-то и бежит сейчас босиком по лестнице.
И вот наконец троица — у дверей апартаментов, где живет убийца. В это время появляется сотрудник службы безопасности, присланный снизу узнать, что происходит. Он узнает администратора, спрашивает, в чем дело и не требуется ли его помощь.
Савуа, жестом показывая — говори тише, кивает: да,требуется. Оружие при себе? Охранник разводит руками.
— Ну ладно, в любом случае будьте рядом.
Они переговариваются шепотом. Администратор должна будет по знаку инспектора постучать в дверь. Трое мужчин прижимаются к стене. Савуа достает пистолет. Полицейский делает то же самое. На стук никто не отзывается.
— Должно быть, вышел.
Савуа просит ее открыть дверь своим ключом. Она объясняет, что не взяла его с собой, а если бы даже и взяла — то без разрешения управляющего все равно открыть не имеет права.
Савуа проявляет неожиданную уступчивость:
— Ладно, неважно… Я сейчас спущусь в подвал, откуда ведется видеонаблюдение. Рано или поздно он вернется, и я не хочу отказать себе в удовольствии первым допросить его.
— На ресепшене есть ксерокопия его паспорта и номер кредитной карты. А почему вас так интересует этот человек?
— Это тоже неважно.
9:02 РМ
В получасе езды от Канн, в другом государстве, где, впрочем, говорят на том же языке и используют ту же денежную единицу, но где совершенно иное политическое устройство — страной, как в стародавние времена, правит князь — сидит за компьютером человек. Пятнадцать минут назад пришел мейл с сообщением о гибели одного знаменитого артиста, и это привлекло его внимание.
Моррис разглядывает фотографию жертвы: имя этого человека решительно ничего ему не говорит — в кино он не бывал сто лет. Но, вероятно, и впрямь знаменитость, если новостной портал придает этому событию такое значение.
Он уже давно на пенсии, но подобные дела интересуют его как трудная шахматная задача, в решении которых он не знает себе равных. Речь тут не о служебном успехе, не о карьере, но исключительно о самоуважении.
У него есть свои незыблемые правила, которым он с удовольствием следовал, служа в Скотланд-Ярде: рассматривать все версии, начиная с самых немыслимых и неправдоподобных, благо это дает простор уму. На томительно-скучных рабочих совещаниях он любил шо-
кировать коллег такими, к примеру, заявлениями: «Все,что вы знаете, есть результат опыта, накопленного за годы службы. Но прошлые решения и годятся только для прошлых задач. Если хотите творческого прорыва — позабудьте на время о своем богатом опыте!»
Матерые сыщики делали вид, что записывают, молодые взирали на него с изумлением, и совещание катилось дальше так, словно эти слова никогда и не звучали. Но он-то знал: его посыл услышан и воспринят, и уже очень скоро - разумеется, не упоминая с благодарностью его имени, — начальники примутся требовать от подчиненных свежих идей, нетрадиционного подхода.
…Он распечатывает досье, присланные каннской полицией, хотя обычно старается не изводить бумагу, чтобы не попасть в «серийные убийцы лесов», но иногда без этого не обойтись.
И начинает изучать modus operandi, то есть манеру преступника — время суток (в данном случае он убивает и утром, и днем, и вечером), орудие убийства (руки, яд,стилет), тип жертвы (здесь - и мужчины, и женщины разного возраста), физический контакт (в двух случаях он наличествует, в двух других — отсутствует), реакция жертвы (сопротивления не оказывал никто).
Когда обнаруживаешь, что ты в тупике, самое лучшее — пустить мысли в вольный полет, отвлечься: пусть работает подсознание. Моррис открывает новый экран с графиками котировок на Нью-Йоркской бирже. Что может быть скучнее для человека, у которого нет акций,но в том-то и заключается его безотказно действующий прием: многолетний опыт обрабатывает полученную информацию, интуиция формулирует ответы — новые и нестандартные. Через двадцать минут он возвращается к досье — голова теперь свежа и пуста.
И результат налицо: теперь Моррису удается уловить нечто общее во всех этих случаях.
Преступник — человек, как говорится, высокой культуры. Можно не сомневаться, он провел многие дни и недели в библиотеках, изучая наилучший способ выполнить свою миссию. Умеет обращаться с отравляющими веществами так, чтобы не подвергать себя риску, и наверняка не сам запечатывал конверт с цианидом. Достаточно разбирается в анатомии, чтобы воткнуть стилет в нужную точку, где острие не наткнется на кость. Без особого труда наносит разящие удары. О смертоносных свойствах кураре знают немногие. Вполне вероятно, ознакомился с делами серийных убийц и, убедившись, что почерк и манера неминуемо наводят на след злоумышленника, каждое свое новое преступление совершает в ином стиле, пренебрегая, на первый взгляд, своим «модусом операнди».
Однако это невозможно: преступник, пусть и бессознательно, действует по некоей схеме — просто Моррис пока не сумел определить ее.
Да, есть и еще один очень важный фактор — у преступника есть деньги. Достаточно, чтобы пройти курс самбо и в совершенстве узнать, на какие точки человеческого тела надо воздействовать, чтобы парализовать жертву. У преступника есть связи. Такие отравляющие вещества не купишь в аптеке за углом, и даже на черном рынке у местного криминалитета не достанешь. Это весьма сложное биологическое оружие - надо знать, как его применить,надо уметь с ним обращаться. Убийца наверняка пользовался поддержкой и помощью специалистов.
И наконец, он действует очень стремительно, а это наводит на мысль о том, что срок его пребывания в Каннах ограничен. Может быть, неделей, может быть, десятью днями.
Куда же ведут эти умозаключения?
Если он, Моррис, пока не пришел ни к какому выводу, то лишь потому, что сам сейчас играет по правилам. Он потерял наивную непредвзятость взгляда, которой требовал у своих сотрудников. Да, именно этого мир в конечном счете и добивается от человека — жизнь стесывает с него всякое своеобразие, усредняет и делает «таким, как все», одновременно гася огонь вдохновения. В глазах общества старость — это признак не мудрости, а немощи. Все убеждены, что человек, переваливший рубеж пятидесятилетия, уже просто физически не в состоянии адекватно разбираться в том, что происходит в сегодняшнем стремительно меняющемся мире.
Да, разумеется, Моррис уже не может бегать как раньше, а читать вынужден в очках. Тем не менее мозг его работает с небывалой отчетливостью — по крайней мере он хочет в это верить.
Но если разум по-прежнему остер, почему же ему не под силу решить задачу, которая раньше нисколько бы его не затруднила?
Нет, он не пришел ни к какому выводу. И не придет,пока не появятся новые жертвы.
9:11 РМ
Какая-то пара — супруги, по всей видимости — улыбаясь, замечает, как ему повезло — две такие красавицы рядом!
Игорь благодарит, потому что и в самом деле должен отвлечься. Совсем уже скоро произойдет долгожданная встреча, и даже он, человек, привыкший справляться с напряжением любого рода, невольно вспоминает сейчас афганские времена. Перед выходом на опаагую операцию где-нибудь в окрестностях Кабула его товарищи пили, болтали о женщинах или футболе, словом, убеждали себя, что находятся не здесь, а в отчизне, за столом с друзьями и родными. Так они преодолевали волнение,обретали свою истинную сущность, соображали скорее и внимательнее вглядывались в предстоящие им опасности.
Как подобает хорошему солдату, он знает, что суть боя — не в схватке как таковой, а в том, достигнута ли цель. Как человек, умеющий мыслить стратегически, — все же, начав с нуля, он превратил свою маленькую фирму в одно из самых уважаемых российских предприятий, — Игорь отдает себе отчет в том, что цель всегда должна оставаться прежней, хотя причины, по которым ее преследуют, могут с течением времени многократно измениться. Так произошло и сегодня: в Каннах он оказался по одной причине, но лишь начав действовать,смог понять, что двигали им совсем иные. Все эти годы он был слеп, а теперь ему воссиял свет, и наконец даровано откровение.
И вот именно поэтому он должен идти до конца. Его решения обдумывались с безудержной, размашистой отвагой и даже с толикой безумия — не разрушительного, а позволяющего человеку выйти за пределы собственных возможностей. Он всегда поступал так и побеждал, ибо в самый момент принятия решения умел это безумие обуздывать. И друзья, прежде твердившие: «Ты слишком сильно рискуешь», неизменно говорили: «А я был уверен, что ты поступаешь правильно», — причем переход этот совершался с невиданной быстротой. Да, Игорь был способен удивлять, не бояться нового и — главное — идти на необходимый риск.
Но здесь, в Каннах, быть может, оттого, что попал в совершенно непривычную обстановку или оттого, что почти не спал и сознание его порою туманилось, он рисковал без необходимости. Все могло кончиться раньше,чем задумывалось. И случись такое, он никогда бы не обрел того просветления, что помогло ему иными глазами взглянуть на женщину, которую он, как ему казалось,так страстно любит, ради которой готов был
