Натка застряла в дверях, хмыкнула, сострадательно посмотрела на акулу и заявила:
– В таком случае гуманнее будет прирезать.
Акула согласилась.
Натка внимательно посмотрела на рыбину, словно прикидывая, как ее можно использовать. Потом повернулась к Диего и поинтересовалась:
– Это все потом. Где Мария?
– Дарси, – позвал мужчина, – слезь, пожалуйста. Натка из-за тебя Марию не видит.
Хранительница насупилась, твердым шагом подошла к моей комфортной дыбе и заглянула под кота.
Я честно попыталась улыбнуться. Ощущение было такое, что лицо стеклянное и от выдавливаемых улыбок вот-вот разлетится на осколки.
В глазах женщины поэтапно отобразились недоумение, ужас и злость.
Она снова повернулась к Диего и зарычала:
– Ты хочешь сказать, что вот ЭТО моя девочка?
– Про девочку не скажу, – с прохладцей ответил водный. – Дело спорное. Но это точно Мария.
– Серьезно?!! – прибавила громкости хранительница. – Тогда каким образом моя золотая девочка трансформировалась в эту непонятную мумию?
– Не кричи так, – попросил Диего, держась за виски, словно его мучила головная боль. – Я все могу объяснить…
Натка бросила на него уничтожающий взгляд, скинула рюкзак, бывший до того у нее за плечами, и начала в нем копаться.
– Что ты ищешь? – насторожился мужчина. – Марии сейчас ничего нельзя…
– Это тебе нельзя… Ребенок, закрой уши… Кролик-стахановец! – бросила Натка, доставая миниатюрную косу.
Хранительница на что-то нажала, и миниатюрная игрушка трансформировалась в инструмент для косьбы нормального размера. Натка с удовлетворением на него посмотрела и вложила косу мне в руку.
– Подержи, дорогая. – Женщина нежно погладила мой лоб. – Натка тебя поднимет на ноги, когда вырвет ноги у…
– Ребенок, – прошептала я, чувствуя, как по щекам текут непрошеные слезы, – не ругайся.
– Я слегка, – пообещала хранительница. – Сейчас выдам ему по самые уши и больше не буду.
– Зачем Марии коса? – удивился Диего, подходя поближе и отодвигая дочку от акулы. Акуле, впрочем, было уже до того потолка, который не затопило.
– Для антуража! – рыкнула на него Натка. – Без нее синюшный бройлер, а с ней интересная бледность. К тому же предмет полезный в хозяйстве. И для твоего хозяйства, – она выразительно показала глазами, какого именно, – тоже.
– Ты ничего не понимаешь! – взорвался Диего, но на всякий случай отошел подальше. С надрывом – У нее внутри ифрит!
– И что? – удивилась хранительница, доставая из бездонного рюкзака большую шоколадку и протягивая Каре. – У кого-то глисты, у нее ифрит… – Коротко: – Выведем.
– Спасибо, тетя! – обрадовалась девочка. Великодушно разрешила: – Немо можете оставить себе.
– Благодарю, добрый ребенок, – улыбнулась женщина. – Мне как раз нужна цепная акула.
– Только на папу не натравливайте, – посоветовала Кара. – У него от этого настроение портится, и он устраивает шторм.
– Не переживай, маленькая, – Натка погладила ребенка по локонам, – я прекрасно справляюсь со штормом штурмом со штопором. Это мой коронный трюк.
– Покажете? – загорелась девочка, бережно пряча лакомство в карманчик. Пояснила: – Марсела не разрешает мне есть сладкое перед обедом.
– Марселу нужно слушаться, – кивнула Натка. Посмотрела на замершего истуканом Диего и повторила: – И что, что у нее внутри ифрит?
– Он там лишний, – попробовал кратко объяснить мужчина.
– Диего, – укоризненно сказала хранительница, – у тебя тоже много чего внутри лишнего, но ты же не выглядишь как сушеный гриб!
– Лишнего у меня нет! – оскорбился водный.
– Поищем? – обманчиво ласково предложила Натка. С нажимом: – Что найду, то мое.
– Нет, – не согласился объект преследования… извините, исследования. – Это сейчас ни к чему.
– Да я найду к чему приделать, – посулила женщина. – Нам бы только скальпель в руки – посмотреть на кобеля!
– Грубиянка! – парировал Диего.
– Плевок Севильи! – не осталась в долгу Натка.
– Здесь ребенок, – просипела я из-под Дарси.
– Да все нормально, – погладила меня по руке девочка. – Папа иногда гораздо хуже слова употребляет. Правда, потом поясняет, что они иностранные. Но на нашем языке они почему-то обозначают части тела…
– Кара! – возвысил голос отец. – Тебе пора обедать!
– И то, – оживилась Натка. – Всем пора! Мария, я скоро вернусь!
