– А я днем живу, а ночью я сплю, – сказала Иевлева.
– Раньше так было. А теперь ты ночью живешь, а днем на ходу засыпаешь. Ты раньше меня боялась – теперь не боишься, – объяснил Фролов.
– А почему я должна тебя бояться? – удивилась Иевлева.
– Да ты сама понимаешь! – сказал Фролов.
– Нет, ты скажи! – настаивала Иевлева.
– Таких, как я, люди боятся, – заметил Фролов.
– Каких «таких»? – выпытывала Иевлева.
– Таких, которые по ночам ходят, – терпеливо объяснял Фролов. – И фельдшера ты до полусмерти напугала, он сидит пьяный – не спит, ждет, пока ты меня приведешь.
– Ты что, следишь за мной? – удивилась Иевлева.
– Да зачем за тобой следить – у тебя все на лице написано! – улыбнулся Фролов.
– У меня фельдшер на лице не написан, – заметила Иевлева.
– Ты что, правда хочешь меня в медпункт отвести и кровь на анализ взять? – спросил Фролов. – Ну, веди!
– Ну, пойдем! – позвала Иевлева.
– Сейчас пойдем, – сказал он, привлекая ее к себе.
Медпункт ночью был закрыт. Но фельдшер не спал. Сидел в палисаднике и пил плодово-ягодное вино. Вскочив, он от Иевлевой сначала попятился, но потом взял себя в руки.
– Вы, главное, не бойтесь – он вам ничего не сделает, – сказала Иевлева.
– Давай его в медпункт, там открыто, – неловко пригласил фельдшер, – свет только зажгите, он свет как, нормально переносит? Я в темноте ничего делать не буду!
– Не бойтесь, – повторила Иевлева и, повернувшись, вышла за калитку.
Когда фельдшер вошел в медпункт, он долго мыл руки в умывальнике в коридоре и никак не мог заставить себя войти в кабинет. Но в кабинете он увидел обычного мужчину, ничем не напоминающего загробное чудовище. И даже вполне симпатичного мужика. Тот вежливо встал со стула и сказал:
– Вот и привелось свидеться, Игнатич, ты, небось, и не думал. Ты тогда не обратил на меня внимания, когда я солдата принес, почему-то ты решил, что это участковый, хотя я на него совсем не похож. Ну и правильно, будем считать, что это участковый! Ты не бойся меня, Игнатич!
Фельдшер неожиданно осмелел и, покачав головой, сказал:
– Ну, Фролов, и хорошо это так? У девок и молодых баб кровь пить?
– Кто старое помянет… – сказал Фролов. – Теперь все по-другому будет. Небось к тебе с дырками на шее больше никого не приводят?.. Я же не хотел, я сам не понимал, что делаю. Мне от Петровых никогда обиды не было! Я же не думал! А сейчас, Игнатич, я стал думать, я знаю, как надо делать, чтоб людям вреда не было.
– А что это ты на себя совсем не похож? Ты вон какой был жирный!
– Да я не знаю, оно так само стало. Я, когда стал ходить, сразу был такой. Ты кровь у меня хотел взять на анализ – давай бери, мне самому интересно.
Фролов сел за стол, положил правую руку на подушечку, но фельдшер как-то не спешил приступать к процедуре. Тогда Иевлева отодвинула его и сказала:
– Не нужно вам – я сама все сделаю!
Она ловко, с первого раза вошла в вену, осторожно вытянула полный шприц – фельдшер про себя отметил нормальный цвет венозной крови. Иевлева профессиональными движениями распределила кровь по пробиркам, закрыла их пробочками. Фролов, улыбаясь, прижимал ватку со спиртом, и видно было, что вся эта процедура очень его смешит. Он сказал:
– Чтоб у такого, как я, кровь брать, это только в советской стране может быть. Всегда мы кровь берем, а в советской стране и у нас берут. Везде люди боятся, а тут не боятся. И баб таких больше нигде нет. А если у меня болезнь найдется, будете меня лечить?
– У нас диспансеризация, – пробормотал фельдшер. – У нас всех лечат, я тебе в случае чего через нее все передам. Ты ко мне сам не приходи, пожалуйста.
– Если что-то захочешь мне передать, скажи Елизавете Петровне, я к ней прихожу иногда, – сообщил Фролов.
Фельдшер был покрыт испариной, находился какое-то время в нерешительности, наконец спросил:
– Фролов, ну как оно там?
– Да я не помню, – ответил Фролов совершенно серьезно, – я как-то очень быстро тут опять оказался.
– А видел ты… ангелов? – спросил фельдшер.
– Не помню, правда, Игнатич, не помню, – смущенно признался Фролов.
