Бородач пожал плечами. По нему было видно, что сегодня нигде, кроме как на той лужайке, он быть не собирается. А если надо что-то обсудить, он готов – пока шашлык не пожарится.
Андрей вздохнул.
– А что с Шуриком делать будем? – встрял Феликс. – И почему мы просто не можем занять, если нам не хватает на контракт.
Андрей что-то буркнул себе под нос, а Квира – переводчик с нечленораздельного – объяснила, что платить нужно уже в понедельник, сегодня выходной, пятница, а потому времени искать деньги нет, и нужно что-то придумывать.
После этого минут с пятнадцать все собачились. Олег вспоминал, как сильно он был против того, чтобы посылать на аукцион Шурика. Андрей отвечал, что нужно было, конечно, послать туда его, князя Олега Владимировича Голицына, особенно после того, как он выиграл голубую ленту океанской регаты, и тогда контракт стоил бы миллионов шестьсот. Квира защищала Андрея, чтобы к нему не приставали с Шуриком – все знают почему. А Феликс время от времени врывался в перепалку с одной и той же фразой: «А вот ни хрена!»
Наконец, покрасневший от бешенства Андрей звонко – ребром – стукнул о стол своим стаканом.
– Говорили, что Шурика надо на полгода в поле отправить? В какое-нибудь неблагополучное место? Вот вы его с собой и возьмете, – сказал он, отдышавшись. – Квиру, Олег, благодари. Она у нас за него заступница.
Бородач хмыкнул: спасибо за подарочек – и отвернулся к своему мангалу. Ему очень хотелось спросить: «Разве у нас есть столько лишних миллионов и разве мы куда-то едем?» Но он смолчал. Молчали и остальные. Феликс теперь пытался заставить котоида прыгнуть через зажженную горелку фритюрницы, Квира явно собиралась уходить, поскольку вызвала из своего киктопа расписание авиарейсов и внимательно его изучала, а Андрей крутил перед собой пустой стакан и пытался, как это у него называлось, поймать за хвост спасительное озарение. Это было похоже на игру в детей индиго – когда нужно с завязанными глазами поймать ящерку в террариуме.
– Ну, так и будем молчать? Мне пора уже, – теперь Олег стоял с букетом шампуров в руке. – Давайте, что ли, билеты в нашу экспедицию продавать. Участие в боевых действиях, то да се… Кто там у нас против князя Андрея был послан? Неврюй15? Кинуть клич, что нужно разбить этого Неврюя. Тысяч тридцать желающих соберется, не меньше…
Он говорил очень едко, но Андрей не обратил на интонацию внимания, хотя в любом другом случае новая вспышка ругани была бы неизбежна. После того как Олег сказал «билеты продавать», броуновское движение Андреевых мыслей прекратилось, и все стало на свои места.
– Квира! – Андрей вскочил на ноги так резко, что кресло, на котором он сидел, откатилось к стене. – А ты помнишь, кто хотел заказать у нас экспедицию на нашествие Неврюя?
Квира не помнила, но знал ее киктоп. «Потенциальный заказ, – нашлась запись трехмесячной давности. – Национальный центр российской истории (НЦРИ). Контакт: Мария Джойс. Хотят Неврюево нашествие. Требуется полевая группа сопровождения для одного-двух исследователей». А спустя две недели была сделана еще одна: «В цене не сошлись».
– Маша небось обиделась. – Олег почесал свободной рукой затылок. – Хочешь, я с ней встречусь? Старое знакомство… В понедельник, конечно.
– Не надо, – Андрей уже был у двери. – Сам попробую. Я знаю, где она обедает по выходным.
– Эй, босс! А что ты ей хочешь предложить? К чему нам готовиться? – это уже Феликс оторвался от своих игрищ с котоидом. Но Андрей его не слышал – он уже был в лифте.
Пять минут спустя его мобиль уже выезжал из подземного гаража на асфальт подъездной дороги, а затем выбрался на Си-Ти, погрузившись по окна в ее зеленоватое свечение.
Пришлось, конечно, потерпеть, пока подействует детоксикатор, чтобы машина позволила ему нормально разогнаться. Но выпито в это нервное утро было немало, и около тридцати километров он тащился в правом ряду, нервно барабаня пальцами по рулю.
Только около «Белой горы» – нового новгородского аэропорта – красное свечение индикатора алкоголя в крови на панели приборов сменилось зеленым, и он смог заставить стрелку спидометра переместиться около отметки 300. Почтовые беспилотники, летевшие рядом с трассой, теперь перестали его дразнить и даже не пытались соревноваться в скорости. Минуту-другую ему даже удалось продержаться рядом с поднявшимся с взлетной полосы зеленым самолетом, но потом тот резко ускорился, качнул крыльями, и, развернувшись, быстро ушел в направлении эстонской границы.
«Старая Русса, 20» – напомнил киктоп через несколько минут. Андрей стал притормаживать, потом свернул на примыкавшую к трассе бетонку и, проехав пару километров под кронами росших по обочинам дубов, остановился у невысокого здания с вывеской «Сандрообеды и ужины».
Этот ресторан держал человек, гордившийся тем, что на протяжении десяти последних поколений род, к которому он принадлежал, неизменно пополнялся как минимум одной новой кровью. Собственно, за последние сто пятьдесят лет даже сам термин «этническая чистота» стал архаизмом, но случай Сандро Ржимаржевского был особенным. Еще его прабабушка по материнской линии была в изрядном затруднении, когда ей на восьмидесятом году жизни на таможенном посту близ белорусского Низкоборья предложили заполнить графу «национальность» в бумаге под страшным названием «въездная декларация». Она задумалась надолго, и пограничники даже попытались ее инструктировать. «Мадам, – сказали они, – вспомните, кто были ваши родители, кто гроссэльтерн. И все получится!»
