которого Мэри в жизни не слышала ни от одного соотечественника. — У глексенов такие замечательные поговорки.
— Спасибо.
— Итак, — сказала Бандра, — Лурт говорила, что вы хотели попросить об услуге. — Она обвела рукой заваленное камнями помещение. — Понятия не имею, чем геолог может быть вам полезен, но — это выражение одно из моих любимых — я вся внимание. — Бандра радостно уставилась на Мэри.
— Ну… я… в общем, я ищу жильё здесь, в Центре Салдака.
— Правда? — удивилась Бандра.
Мэри ухмыльнулась.
— Зуб даю.
Бандра расхохоталась.
— Нет-нет, оставьте себе! — Она секунду помолчала. — У меня большой дом, и я живу в нём одна.
— Так Лурт и сказала. Я собираюсь пробыть здесь всего около месяца, и если вам нужно соседка…
— Я бы с радостью, но… — голос Бандры затих.
Мэри хотелось переспросить «Но что?», однако вряд ли будет уместно требовать у неё объяснений.
Однако она заговорила сама.
— Всего на месяц, говорите? То есть вы будете здесь, когда Двое в следующий раз станут Одним?
— Да, — сказала Мэри. — Но я, разумеется, не буду путаться под ногами.
Мэри ясно видела, как на лице Бандры отразилась внутренняя борьба — и она её прекрасно понимала. Неандерталка наверняка взвешивала неудобство, связанное с присутствием в доме чужого человека с восторгом учёного от возможности пообщаться с пришельцем из другого мира.
— Очень хорошо, — решилась, наконец, Бандра. — Как вы это говорите: ваш дом — мой дом?
— Скорее, наоборот, — сказала Мэри.
— О, да-да! Я всё ещё учусь!
Мэри улыбнулась.
— Я тоже.
Глава 16
Мэри нашла дом Бандры гораздо более комфортабельным, чем дом Лурт, хотя размером он был совершенно такой же. Во-первых, мебель пришлась ей больше по вкусу. А во-вторых, Бандра оказалась орнитологом-любителем и талантливой художницей: все стены и потолки в её доме были увешаны полотнами, которых не постыдился бы и Одюбон[138], изображающими местных птиц, включая, разумеется, и странствующего голубя. Мэри и сама любила птиц; потому-то она и работала с ДНК странствующего голубя у себя в Йоркском университете, тогда как её аспирантка Дария отхватила себе гораздо более модную задачу по извлечению генетического материала из египетской мумии.
Мэри чувствовала себя не в своей тарелке от того, что пришла раньше хозяйки, и ещё больше от того, что просто вошла через переднюю дверь. Но неандертальцы, разумеется, не запирают домов — попросту незачем.
У Бандры был домашний робот — у многих барастов были такие. Это была насекомоподобная конструкция, состоящая из шарниров и рёбер. Робот осмотрел Мэри синими механическими глазами, не слишком отличающимися от глаз Лонвеса Троба, и снова принялся за уборку.
Хотя Мэри знала, что не сможет увидеть Понтера, пока Двое не станут Одним, она не видела никакой причины, чтобы ему не звонить: её блестящий новенький компаньон легко мог соединиться с его компаньоном — как и с любым другим.
Так что Мэри устроилась поудобнее — прилегла на диван в гостиной Бандры, лицом к украшавшим потолок фрескам — и велела Кристине вызвать Хака.
— Привет, любимый, — сказала она — что было ничуть не лучше, чем «милый», поскольку ни то, ни другое Понтер не мог произнести, но, с другой
